Для тех, кто молит о продолжении рода или здоровье, есть уединенные комнатки, отделенные от главной залы расшитыми занавесями. Но послушницы знамение получают по-другому. В зале горит всего четыре факела – по одному на каждую сторону света. Мы укладываемся прямо на мраморный пол, головами к алтарю, так, что над нами кружат созвездия и сливается ласковый свет обеих лун. Жрица, ступая бесшумно и легко, обходит по кругу, осыпая нас ритуальным жемчугом и речитативом произнося слова молитвы.
«От звезд на ветер, от песка на остров, легки шаги твои, нежно покрывало твое, мудры видения твои. Ночь венчает, ветер встречает. Ниспошли нам, сомневающимся, волю свою, успокой сердца наши, направь помыслы наши, укажи нам путь. Рассыпается жемчуг по мрамору. Рассыпаются сны по небу».
И под тихие, убаюкивающие слова, мы складываем ладони на груди, закрываем глаза и погружаемся в величественный мир неведомого, чтобы с первым рассветным лучом, принести из этого мира волю великой богини.
МИКО
- Что, фиговое из тебя божество? – спрашиваю я у своего отражения. Отражение справляется с эмоциями лучше, чем я, поэтому раздраженно шлепаю по водной поверхности ладонью и возвращаюсь к самоубеждению.
Страшная штука, оказывается, установки, заложенные в детстве. Если бы я, как мои друзья, рубился в компьютерные игры, в которых можно прокачать уровень силы, умереть и воскреснуть, сохраниться в нужный момент и сотворить себе оружие из воздуха, я бы сейчас верил в собственную неуязвимость. Но я рос на книжках, которые заботливо подсовывала мне мама.
Из них я знаю, что вмешательство в судьбу чужого мира не приносит ничего хорошего ни миру, ни его спасителю. Я, если честно, до сих пор не до конца верю, где очутился. Попасть на необитаемый остров – абсурд. Попасть на необитаемый остров в параллельном мире – двойной абсурд. Первые дни трачу на то, чтобы обойти этот треклятый остров вдоль и поперек. Исследую каждый уголок, пробиваюсь сквозь заросли, забираюсь в пещеры. К моему тайному облегчению, никто на меня на нападает, не кусает, не тревожит. Иногда мне даже кажется, что заросли услужливо расступаются передо мной, а птицы с ярким оперением почтительно склоняют головы. Даже встреченный мною леопард попятился прочь, отчаянно колотя хвостом по поджарым бокам. Я списываю это на видения от жары, не желая признавать очевидное – Остров и впрямь считает меня хозяином.
Бриз, мой новоявленный гид, терпеливо дает пережить все стадии отчаяния, который испытывает человек, оказавшийся в непонятных условиях. Я разжигаю костры на берегу. Вновь и вновь поднимаюсь на башню в надежде увидеть на бирюзовой океанской глади далекий корабль. Обнаружив добротный дом на берегу прозрачного озерца, впадаю в эйфорию, обшаривая его до последнего уголка. Все мило, уютно, обжито, но ни следа хозяев. Ни записки, ни подсказки, выложенной прозрачной галькой на песчаном полу! Четыре дня я вообще просто сплю и ем, не выходя из дома, изучая содержимое полок и сундуков. Но среди причудливых витых раковин, глиняных горшков и кристаллов не нахожу ничего, что помогло бы мне взбодриться.
Защитной реакцией для меня становятся мысли о прошлой жизни. Воспоминания о детстве, колледже, маме посещают меня все чаще. Лежу на широкой кровати, завешанной кисеей (думал, москитной сеткой, но кровопийц здесь нет) и погружаюсь в прошлое…
Мама учила меня, что нужно полагаться на собственные силы и не ждать милостей от судьбы. Я не очень ей верил. Мы жили в бедном квартале, голодали. У меня был старый комп со слабенькой видеокартой, которая не тянула по мощности модные игрушки. Я злился на мать, хотя понимал, она делает все возможное, чтобы мы жили не хуже других. Но когда пошел подрабатывать, чтобы ей помочь, мною двигали не альтруистические чувства и не сострадание, а вина. Мне было неловко, что я стыдился ее и обвинял в нашей бедности.
А еще, что вполне естественно для подростка, желание одеваться не хуже других, иметь мобильник и нормальную видеокарту. Выбор был не особо велик: мыть машины, собирать бутылки или раздавать флайеры. Все, естественно, с оглядкой, незаконно. Детский труд, и все такое. Собирать бутылки я брезговал, да и алкашей-бомжей боялся. Листовки распространять – скучно. И я выбрал мойку. О сложностях вспоминать неохота, всякое было. Но деньги, пусть и небольшие, стали для нас с мамой неплохим подспорьем.