О, это вряд ли. Зоя ж не носила взяток.
— Я не знаю…
— Соглашайся, Сойка, — прошептал ей на ухо Богдан. — Чего ты боишься? Неужели твои одноклассники тебя искусают, честное слово?
Искусали бы, случись это немного раньше. Зоя терпеть не могла возвращаться в школьное змеиное гнездо, она за аттестатом-то нехотя приходила через несколько дней после выпуска, а теперь добровольно переступать порог этого "казённого дома", как смеялась мама… Вот что было хорошее в те годы, так то отношения с матерью. Елена Леонидовна тогда была для Зои единственным другом, единственным близким человеком. Как это могло так сильно измениться?
Впрочем, они ведь с мамой имели все шансы сблизиться вновь. Зоя, по крайней мере, искренне на это надеялась. Ей хотелось верить в то, что то временное потепление в отношениях с Еленой Леонидовной станет постоянным.
— Ну ладно, — сдалась она. — Только если Богдан пойдёт со мной.
— Ну конечно, — рассмеялся он, целуя её в щёку, вредно так, будто дразнясь.
Зоя повернулась к нему, позволяя коснуться коротким поцелуем своих губ, прижалась крепче, настолько, насколько это вообще было допустимо в стенах родного университета, и тут же услышала раздражённый стон в исполнении Леры.
— Достали со своей любовью, — фыркнула она, пытаясь за шуткой прикрыть реальное отношение ко всему происходящему. — Честное слово, только и могут, что целоваться!
— Не завидуй, Лера, — пошутила Зоя, и уже тогда, когда Лерка отмахнулась от неё, не желая развивать эту тему, осознала, что зависть-то реально была, даже от той единственной девушки, которая не пыталась плюнуть в Зою ядом.
Но что самое странное: ей было всё равно. Зоя больше не боялась человеческой зависти, но она и не испытывала удовольствия от того, что причинила им такое неудобство. Впервые за долгие годы Зою в самом деле интересовало только то, как было ей самой.
Глава шестнадцатая
8 февраля, 2020 год
Школа была украшена новогодней мишурой и бумажными снежинками, скотчем прилепленными к стеклу. Со стороны складывалось такое впечатление, словно весь дешевый декор не смогли отодрать, потому решили разукрасить в розовый и выдать за украшение ко дню Святого Валентина. На стене, впрочем, уже было прицеплено одно огромное розовое сердце, призванное создать антураж близящегося праздника всех влюблённых, абсолютно неуместного, между прочим, для несовершеннолетних…
Зоя решила оставить свои мысли о моральном облике школы при себе. Всё равно никто не будет прислушиваться к попыткам выпускников призвать администрацию к уничтожению совершенно бесполезного декора.
Сдавать зимнее пальто в переделанный, но всё такой же неудобный школьный гардероб не хотелось, но таскаться с пальто в руках тоже было неудобно. Зоя отдала одежду гардеробщице и сжала круглый номерок в руке, вспоминая, как прежде царапали руку и оставляли затяжки в кармане старые, неотполированные, сделанные из кусков железа номерки.
Школа изменилась в деталях, но, стоило собрать их все воедино, как Зоя опять видела ту же самую картину, довольно печальную, серую и скучную. Плохо помытые полы, особенно там, где их не поменяли на новые, лестница, на которой на перемене будет ужасная толкотня и кто-нибудь обязательно упадёт, щели в окнах в вестибюле, хотя в аудиториях их уже лет шесть назад массового заменили на новые…
— Зойка! — девушка даже не заметила, откуда выскочила университетская подруга, почти повисшая у неё на шее и бесцеремонно оттолкнувшая Богдана в сторону. — Пришла всё-таки!
— Пришла, — нехотя улыбнулась Зоя. — О, ты сегодня прям принарядилась…
Лера и вправду постаралась, выбирая себе наряд. Внутри школы было холодно, и Зоя нисколечко не жалела, что решила не изменять своему тёплому платью, но Лера, кажется, была готова на любые жертвы, лишь бы только немного побыть королевой вечера.
Она хотела что-нибудь ещё, но, заметив кого-то из одноклассников у входа в школу, тут же метнулась туда.
Зоя училась с Лерой в разных классах, они-то получше познакомились только в университете, когда попали в одну группу. Наверное, хорошо, что раньше они были не особенно знакомы, иначе Зоя чувствовала бы себя так же, как в собственном классе, самой неуверенной, несколько неловкой, вечно падающей на ступеньках девчонкой. Она с той поры сильно изменилась, по крайней мере, внешне, да и людей боялась не так сильно, но всё равно, заглянув в школу, чувствовала себя покинувшей зону комфорта.
— Всё в порядке? — шепотом спросил Богдан, привлекая Зою к себе.
— Да, — кивнула она. — Просто давно не была здесь.
Она двинулась наобум, скорее по направлению, а не по номеру вспоминая, где именно находилась её классная комната. Зоя помнила, что третий этаж, но с удивлением осознала, что сама цифра напрочь вылетела у неё из головы. Надо же… Её жизнь в последнее время оказалась такой активной, что из воспоминаний упрямо стиралось всё прошлое, как ластиком кто-то прошёлся.
Богдан рассматривал школу без особенного интереса, всем своим видом демонстрируя, что пришёл исключительно ради Зои. Смешно было, впрочем, ждать от него восторгов по отношению к старому и снаружи, и внутри зданию, которое пыталось за ремонтом спрятать собственные недостатки.
Надежда подняться до классной комнаты и повидать там уже знакомые лица и вечно сердитую классную руководительницу, которая попытается выжать из себя улыбку и притвориться радостной, разбилась о громкий оклик:
— Горовая!
Зоя стремительно обернулась, чтобы увидеть на ступеньках бывшую "подружку". Они не ссорились, по крайней мере, открыто, никогда не позволяли себе прямых столкновений, но натянутость в отношениях, которые по какой-то смешной причине называли дружескими, чувствовалась уже последние года три.
Потом потеряли друг друга, и не сказать, что Зоя сильно об этом жалела.
— Лида, — натянуто улыбнулась она, чувствуя себя плохой актрисой, исполняющей не нравящуюся ей роль. — Как я рада тебя видеть!
— А я-то как рада, — расплылась в улыбке Лидия, раскрывая объятия.
От неё пахло духами средней стоимости, неплохими, хорошо державшимися, но вызывавшими у Зои стойкое отвращение из-за их популярности. Платье было дорогое, из какого-нибудь модного столичного бутика, и вспомнилось отчего-то, что Лида уехала покорять столицу, правда, путём поступления в университет покорять, а не каким-нибудь непристойным образом.
— Познакомься, — Зоя посторонилась и кивнула на Орловского, — это Богдан, мой парень. Вот, решил прийти со мной.
— Вот как, — Лида смерила его оценивающим взглядом и, судя по довольному кивку, осталась вполне довольна результатом. — Всегда знала, Зоя, что у тебя отличный вкус на мужчин. А я вот одна… Всё в разъездах, много путешествую…
— Надо же, — Зоя почувствовала, что постепенно расслабляется. — Ну, ты ведь знаешь, я не по этому делу. Предпочитаю уют родного города.
Лида, кажется, улыбнулась вполне искренне и затараторила о своей учебе. Эту тему поддерживать было легко, Зоя даже втянулась в спор о новом распределении стипендий, потому вздрогнула от неожиданности, когда услышала сзади осторожное покашливание.
— О! — Лида заметила источник звука первой. — Надо же. Лизавета! Какими судьбами?
Зоя тоже повернулась — чтобы почувствовать, как на мгновение начинает учащённо биться сердце, а потом возвращает свой привычный ритм, а она — стремительно успокаивается, с трудом подавляя рвущееся на свободу торжество.
Лиза на самом деле не была Лизаветой, нет, она — обыкновенная Елизавета, ничего сверхъестественного. Но школьное прозвище, такое вот простое, прочно прицепилось к ней и никак не желало отставать. Зоя не помнила, кто её так прозвал, может, само повелось с лёгкой руки той же Лидии. Лиза была простой, немного завистливой, немного ядовитой. Ума ей часто не хватало, и она таскалась то за Лидкой, вторя каждому её слову, то за Зоей, то за кем-нибудь ещё, пытаясь, находясь на вторых ролях, притворяться лидером перед теми, кто был слабее.