– И зачем мне эта информация? Она ведь ребенок еще.
– А с каких пор ребенок не может влюбиться? Да и почему она ребенок?! Ей 15 лет.
– Бедная девочка!
– С чего она бедная? Ты ведь слышал, как она лестно обо мне отзывалась утром.
– Софи, успокоится, все нормально будет, встретит нормального мальчика. А может она права?
– На счет чего?
– Что ты издеваешься надо мной?
– Думаю, что тебе нужно открыть мне дверь! «Да как он может такое обо мне говорить? Я ведь, да почему все накинулись на меня!»
– Ох, простите, Ваше Высочество, – открыв дверь. – Проходите.
– Добрый день! У Вас заказан столик?
– Нет, нас ожидают, Бронтэ.
– Я вас провожу к вашему столику.
– Я нормально выгляжу? – спросила Софи, взяв под руку Криса.
– Ага.
– Здравствуйте, мадам Бронтэ.
Софи и Кристиан подошли к столику, за которым сидела красивая женщина, на вид ей было лет 40, платье изумрудного цвета в пол переливалось в черный, казалось, что оно усыпано изумрудами.
– Здравствуй, Софи, присаживайтесь!
– Здравствуй! – поцеловав мадам в щеку, Кристиан придвинул стул к Софи и сам сел рядом.
– Как прошла встреча с мадам Гарад?
– Не спрашивай, Кристиан, она несколько часов рассказывала о своем новом доме, я чуть с ума не сошла.
– Так зачем ты видишься с ней каждую неделю?
– А как иначе?
– Все равно не понимаю вас.
На улицах зажглись фонари, где-то отдаленно звучали раскаты салюта, мадам Бронтэ посмотрев в окно, которое расположилось позади неё, подозвала к себе официанта.
– Дети мои, – Мадам Бронтэ убрала салфетку с колен. – Мне пора, что-то я засиделась с вами, хорошего вечера.
– Мы тоже пойдем, тебя отвезти домой? – Кристиан протер руки.
– Нет Кристиан, меня Пьер привез сюда, домой доставит он же. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мадам.
– До завтра. – Крис встал из-за стола, поцеловал мать и проводил её до двери и через секунду вновь был около столика.
– Отвезешь меня домой? – Софи подняла голову, чтобы посмотреть на Криса.
– Нет, пойдешь пешком, Софи.
– Ладно, спасибо за ужин, месье, доброй ночи.
– Так уж и быть, отвезу тебя.
– Пойдем, чего ты расселся? Не надумал поехать со мной в Англию? Я все понимаю, что Филипп в этой англичанке нашел?
– Нет, давай не будем разговаривать на эту тему.
– Крис, неужели я много прошу?
– Да, для меня – слишком много.
– Боже, как сложно с тобой.
– Что сложно? Как ты себе представляешь это?
– Обычно.
–Софи, я люблю тебя, это уже давно не секрет, но быть филиппозаменителем не хочу, прошел год, ты все о нем думаешь, да, я могу представить себе, что ты страдать, способна долгое время, но рядом живые люди, я живой, ты не задумалась, какого будет мне? Я могу ждать, но эта поездка будет за гранью.
– Крис, я просто прошу поехать.
– Вот именно, ты просишь то, что мне сделать сложно! Я, когда вижу твои глаза, как ты смотришь на него, я схожу с ума, а тут, несколько дней в его окружении – я не хочу, не хочу видеть тебя в этот момент.
– Что за бред ты несешь?
– Что для тебя бред? Что я тебя люблю? Или то, что существует такое понятие, как ревность?
– Крис, какая любовь?!
– Знаешь, может твоя сестра и права.
– Ох, обвиняй еще ты меня, что я мучаю тебя!
– Я не стану обвинять тебя ни в чем, ты прекрасно сделаешь это за меня. Мы приехали, спокойно ночи, Софи.
Кристиан не заглушив мотор, сидел за рулем, уставившись в призрачную точку, которую сам себе и вообразил.
– Спокойно ночи.
XIII
За окном светило солнце, мадам Бастьен вошла в комнату старшей дочери, распахнула шторы и впустила свет, который начал мешать спать Софи, которая пыталась закапаться в одеяло.
– Софи, поднимайся, нечего так долго спать!
– Закрой шторы, мама, что ты делаешь?
– Поднимайся! Живей!
– У нас пожарная тревога? – доносился голос из-под одеяла.
– Нет, но поезд вечером ведь!
– Какой поезд?
– Софи, мы ведь на свадьбу едем.
– Можно как-нибудь без меня?
– А где Кристиан?
– В командировке, уже третий день, хоть бы позвонил.
– Так, у тебя есть ровно десять минут.
Когда нежеланные сборы подошли к концу, Софи, наконец, вышла на улицу, около дома стоял автомобиль Кристиана, но в ней никого не было, она надеялась, что он приехал и, возможно, отправиться с ней в Лондон, да и желание увидеть его приводило Софи в сумасшествие. В голове прокручивался монолог–прощение, дышать было трудно, ей было стыдно, сама не понимала, к чему был тот разговор, почему так себя повела она. Софи хотела сказать, как она скучала эти несколько дней, но ее мысли были прерваны женским звонким голосом.