Он всё так же может лишь изредка видеться с ней. Не должен. Но как отказать себе в удовольствии?! И он вновь тайком улизнёт из очередной гостиницы в длинной череде тех, где они обитают во время гастролей, и оседлает свой верный мотоцикл. Вновь помчится на предельной скорости к ней, чтобы украсть её из-под бдительных глаз мужа хотя бы на часок…
Лишь бы обнять свою любимую девочку и побаловать её так обожаемым, но сейчас запретным мороженым. С наслаждением и восхищением погладить округлившийся животик, чтобы почувствовать беспокойное копошение племянника. Такой же, как и его мама, непоседа. Эта мысль вызовет у него улыбку – она уже скоро станет мамой, а ведь, казалось, совсем недавно сама была крошкой.
И он вновь со светлой грустью вспомнит, какие шалости вытворяла его маленькая сестричка с озорным блеском в глазах. Вспомнит, наблюдая, как она разворачивает подарки для нерождённого ещё малыша на празднике, посвященном ему, что, казалось бы, совсем недавно она, будучи трёхлетней девочкой, шла на любые хитрости, чтобы добраться до рождественских сюрпризов раньше времени. Всё осталось далеко в прошлом, но это не так плохо. Это настоящее не менее счастливое!..
Он будет крепко сжимать её горячую и мокрую ладошку, стойко вынося болезненно впившиеся в кожу ноготки, сколько потребуется. Ей намного тяжелее, а он единственный, кто может поддержать её в эту минуту. Точнее, лишь ему позволено быть здесь…
Кирика тихо вскрикивает, прикусывая губу, только бы её не было слышно за дверями палаты.
– Вы будущий отец? – неожиданный вопрос отвлекает его, прерывает на полуслове. Он поворачивается, видит рядом с собой медсестру с закрытым маской лицом. Лишь заторможено осознаёт, что у него спросили…
– Нет, – она была категорически против присутствия мужа, – я брат.
Медсестра показывает на какой-то монитор из множества прочих и спокойно говорит:
– Смотрите сюда, когда увидите высокие пики на экране, говорите сестре тужиться – это схватки!
Алекс кивает – он и так знает, что нужно делать, ведь заранее его готовили к этому. Тем временем, в палату наконец влетает врач.
– Когда начались схватки? – не отдышавшись, спрашивает он – и так сильно опоздал. В его голосе чувствуется волнение, понятное дело – слишком молод, а тут такая роженица. Вся больница на ушах стояла ещё с тех пор, как узнала, что именно здесь ей предстоит рожать. Не дай бог что-то пойдёт не так, а он единственный дежурный врач на отделении сегодня…
– Несколько часов назад, – шипит в ответ Кирика, прежде чем Алекс успевает открыть рот. Ему остаётся только уточнить:
– Уже как пять.
– Пять?! Почему же вы раньше не приехали? – несдержанно восклицает молодой врач. Неужто боится так сильно?
– А вы погоду видели? – раздражённо огрызается Алекс. Метель уже не первый день бушует на улице. – Да и вы бы потише, а то присутствия здесь отца не избежать! Даже горячие возражения его любимой не спасут…
Врач уже собирается что-то ответить, но его опережает уже слабый голос Кирики:
– Алекс!..
Она тянет его за руку, которую всё так же сильно сжимает. И становится как-то уже плевать на окончательно перепугавшегося доктора, главное – поддержать его сестрёнку.
– Я здесь, малышка! – Алекс наклоняется к Ки-Ки, гладит её по голове. А когда она поднимает на него глаза, полные страха и боли, ласково шепчет ей, поцеловав во влажный от пота лобик: – Не бойся, всё будет хорошо!..
…
Распахнутая с ноги дверь действует лучше, чем любые увещевания персонала больницы, – в приёмной воцаряется мгновенно полная тишина.
– Ну что, счастливый папаша, держи своего карапуза! – торжественно провозглашает Алекс и без лишних церемоний впихивает в руки растерянно замершего мужчины объёмистый свёрток.
Тот на автомате, но всё же бережно берёт ребёнка, заторможенно переводит на него глаза, слегка отворачивая край простынки, чтобы взглянуть на маленькое сморщенное личико. И на его лице появляется улыбка. Нормальная, человеческая! А не его привычный оскал, которым впору пугать жертв перед убийством.
– Как Кирика? – он тихо и с нежностью спрашивает, качая на руках новорождённого сына и не отрывая от него взгляда.
– Сам посмотри, к ней уже можно, – пожимает плечами Алекс, подмигивая рядом стоящему Стефану.
Мужчина больше не медлит и устремляется в палату к любимой, перепугав по пути до икоты только что покинувшего её врача. Они дадут им немного времени наедине, прежде чем последовать за ним. И стоя у дальней стены палаты и глядя на эту странную молодую семью, он будет тихо посмеиваться себе в кулак. Так странно видеть его таким – что-то нежно и ласково шепчущим его сестрёнке и трепетно её обнимающим, словно опасался ей как-то навредить. Наверно, раньше таким его видела только она…
– Ну что, братик, теперь больше не ревнуешь сестрёнку к Винсенту? – Алекс чувствует ощутимый толчок в плечо и такую нетипичную для Стефана усмешку в его голосе. Скорее, таким тоном мог спросить Винсент или же он сам.
Алекс качает головой, фыркая в ответ, и даже не пытается утаить довольной улыбки.
– Нет. Когда я вижу их такими, в этом нет смысла. Сам посмотри, какая малышка счастливая! И ты же знаешь, большего мне и не нужно!
Сколько бы времени не прошло, он любит возвращаться в этот дом. Он наполнен каким-то непередаваемым теплом и уютом, здесь его с нетерпением ждут всегда. Особенно на праздники! И стоит только раздаться на улице реву двигателя его мотоцикла, как на улицу вылетят, забыв про тёплые куртки и не обращая внимания на оклик мамы, с громкими криками двое малышей:
– Дядя Алекс!
И сорванцы непременно повалят его в снег и со звонким смехом и визгами будут валять несчастного дядю в нём ровно до тех пор, пока на крыльце не появится его любимая сестричка.
– Рин, Долли, а ну хватит копошиться полуголыми в снегу! Заболеете ещё!
И непременно послышится вслед за её возмущенным возгласом насмешливое замечание:
– Малышка, брось, как будто ты сама не любила в детстве покопошиться в снегу!
И совершенно точно после этих слов Кирика окажется опрокинутой в ближайший сугроб уже своим мужем. За что, тот получит в отместку и холодные комья за шиворот, и пару снежков от своих детей, которые даже ему не дают маму в обиду.
И, конечно же, после снежного веселья не обойдётся без посиделок у пылающего жаром камина, украшенного традиционными красными носками. Руки будет обжигать кружка с горячим какао, сдобренным маршмеллоу и шоколадной стружкой, а душу будут согревать объятия сразу двух малышей, так напоминающих ему его обожаемую сестрёнку. Они будут наперебой рассказывать ему о том, что нового произошло, пока его не было, будут пытаться разузнать, какие же подарки он для них привёз. А он, как обычно, будет стараться их утихомирить и убедить дождаться наступления Рождества. Но разве это возможно? Ки-Ки в своё время у него не получалось…
А как будет приятно уже поздно ночью сидеть в гостиной в обнимку с сестрёнкой и просто молчать, наслаждаясь её теплом.
– Братик, я очень скучала по тебе. Хорошо, что ты приехал раньше, чем планировал…
В этом сне он смотрел словно со стороны. Всё происходящие было как будто в тумане… Очень сером и невероятно тяжёлом… Казалось, что-то давило и душило изнутри, разрывало на кусочки душу.
Мелькание мрачных лиц, черные одежды. Тихие шепотки среди знакомых и незнакомых людей. Громкая хорошо поставленная речь с избитыми и стандартными фразами, которые в сущности уже не имеют значения. Так не должно быть!