Удары, толчки, подсечки и попытки оторвать от врага ещё кусочек дерева – всё сливалось в сплошную белую пелену перед глазами. Дендроиды всё не кончались, неутомимо меня преследуя. Стоит лишь замешкаться – и очередной удар выбивает воздух и лёгких. С каждой следующей секундой мне всё сильнее кажется, что сто раз треснувшие рёбра сейчас не выдержат, но я лишь сжимал зубы, понимая, сколько поставил на свою победу. Вся вера в себя и собственные силы – вот моя ставка, и поражения я не приму.
Первый враг рассыпался на куски, не выдержав бесконечной вереницы ударов. Второй потерял руку, отсечённую ударом хвоста. Один за другим мои противники начали превращаться в заготовки для небольшого костра, вот только, судя по ощущениям, сейчас у меня есть все шансы к ним присоединиться. Последний враг. Последний выживший дендроид из шестнадцати. Выпад трескающейся рукой, такой предсказуемый и читаемый, что я даже не стал особо дёргаться, лишь сделал небольшой шаг в сторону, почувствовав, что деревянная конечность пролетела буквально в паре сантиметров от уха.
Уже размахнувшись для финального удара, я вдруг рухнул, прижатый к земле несколькими сотнями корней. Отчаянно дергаясь, я пытался вырваться из плена, но удивительно крепкие путы не поддавались даже на сантиметр. Дендроид медленно шагнул ко мне и опустился на одно колено. С истерзанного деревянного тела буквально на глазах сыпались сотни мелких щепок. Яркий зеленый рисунок в виде огромного дерева ярко сиял, слепя глаза. Из неприспособленного для разговоров рта вдруг раздался тихий, но удивительно четкий мужской голос:
–Почему не огонь?
–Личное испытание, – прохрипел я, не видя смысла что-то утаивать.
–Ясно.
Сказав это короткое слово, дендроид вздохнул и рассыпался, завершая этот бой. Развалившись на каменном полу, я отдался боли, чувствуя каждый сантиметр собственного тела, каждое ребро и каждый синяк на коже под чешуёй. Как же больно. И в то же время прямо распирает от гордости. Это был чертовски тяжелый в своей монотонности бой, но в то же время очень… Не знаю, как это можно назвать. Урок. Он дал мне очередной урок, что я очень ценю.
Хватит здесь торчать. Система уловила моё желание свалить и… проигнорировала. Что? Система, в реальность хочу! Алё? Есть кто у аппарата? Тишина. Тревожно. Очень. Впервые я не могу покинуть долбаный астрал. Мысленная связь тут не ловит, буковок перед глазами не появляется. Ненавижу неизвестность. Это ведь лучшее в мире психологическое оружие! Ты не знаешь, что происходит сейчас и что с тобой будет дальше. От тебя ничего не зависит. Ты просто сидишь и ждёшь чего-то, с дрожью в поджилках ожидая вердикта судьбы.
Ай, ну нафиг всё это. С трудом поднявшись на ноги, я заглянул в послушно выскочивший статус, отметил уполовинившиеся очки состояния и не изменившуюся массу. Устроившись поудобнее, отдал приказ пополнить огнезапас и начал отслеживать показатель массы. Через пару минут процесс закончился, и я удовлетворённо кивнул. Значит, на еду деньги тратить не надо, масса моего тела здесь не изменяется.
Мне нужно что-то для самолечения. Выскочив в дверь, я немного прошел по коридору и сразу нашел то, что искал. Странно. Раньше здесь были инструменты, теперь же ровными рядами стоят тысячи пузырьков. И вот как прикажете ориентироваться во всём этом многообразии? Похоже, именно поэтому нужно… И как это называть? Покупать? Так не вещь вроде… Ладно, пусть будет «нанимать». Так вот, скорее всего, именно для того, чтобы иметь возможность понять что есть что, и нужен алхимик.
Впрочем, можно же попытать удачу? Стоп. Да вы издеваетесь! Как прикажете брать зелье с прилавка, с моими-то лапами? Издевательство! И что прикажете делать? Вернувшись в свой каменный зал, я снова свернулся клубком на полу и принялся активно вспоминать, какие у меня есть возможности.
Самолечение… Точно помню, есть у меня такая возможность! Что же за навык такой был связан с лечением? Все пассивки явно не то, а что ещё у меня есть, кроме них? Дыхание! То, что стихии природы. Система, кинь мне описание Внутреннего Пламени, стихия – Природа.
Внутреннее пламя, стихия Природа: выпускает поток быстрорастущих семян колючего плюща. Возможно изменение типа семян. Возможно исцеление живых существ природной магией.
Оно! Я же вроде живое существо? Запускай процесс трансформации.
Вы находитесь в зоне проведения испытания. Трансформацию можно провести только в реальном мире.
Б..ть! Да пошло всё нахрен! Я устал от этого долбаного мира. Придётся тупо ждать, пока само пройдет, от меня в таком состоянии толку ноль. Растянувшись на камне, я с глубоким вздохом приготовился терпеть. Ведь на самом деле самая страшная боль не та, которая просто сильная и резкая. Не та, которая сильна, но кратковременна. Боль от раны со временем утихает, успокаивается. Есть же другая, та, которая меня действительно пугает, которую чертовски сложно терпеть, и которую испытав единожды, уже никогда не захочешь испытать снова.
Дима как-то тоже попал в аварию, и то, что он рассказывал о том дне, так похоже на происходящее сейчас. Все кости и мышцы безостановочно воют, прося избавить их от боли. И я лежал, тихо им подвывая, медленно растворяясь в этом безумии. Разум говорит: прошло всего полчаса, но остальное тело решительно против такой математики. Вдруг что-то произошло вокруг, будто открылась дверь, ведущая прочь из этого страшного места. Мысли в моей голове были так тихи и незаметны, что Система только с третьего раза поняла, что её клиент хочет наружу.
Вокруг какая-то зелёная густая жидкость. Ничего не видно. Она заполняет собой лёгкие, но дышать в ней вроде можно. Наверное, нужно паниковать, но тут так хорошо… Тихо напевая про себя песенку из далекого детства, я медленно погрузился в сон…
Благородство без зрителей.
Широкие жесты без фотокамер.
Дары без имени дарителя.
И без возможности отбиться на рекламе.
Любить, не присваивая.
Прощать, не запоминая.
Служить, как в тумане маяк.
Звать у самого края.*
Гхорн и Диана
Дракон лежал в огромном прозрачном контейнере из древесной смолы, и на вид представлял собой очень печальное зрелище. Обгоревшее черное тело, из которого кое-где торчали вросшие прямо в мясо угли и обгоревшие куски дерева. Он неподвижно парил в прозрачной жидкости, которая снабжала его тело кислородом, и, по идее, должна была медленно исцелять.
Диана грустно смотрела на чёрные впадины глаз. В тот момент, когда Гхорн огласил свой вердикт, даже его обычно бесстрастные и полные спокойствия мысли были полны горя и досады. Дракон ослеп, причём окончательно. Вернуть ему глаза не под силу даже самой мощной магии, и в этом есть доля её вины. Все попытки убедить её в обратном успехом не увенчались: Диана считала себя виноватой, даже если это было совсем не так.
Вообще, глупо получилось с этими обелисками. Как рассказал Гхорн, он не смог предусмотреть, что им попадется именно этот офицер. Каждый из них в прошлом был неординарной личностью, встречались как великие бойцы, так и не менее великие полководцы, но Гераджин… Он в своё время считался сильнейшим бойцом континента, когда-то сложившим голову на территории Леса Света, в схватке с одним из Чудовищ.
Перерождение в нежить мало что оставила от прежних сил великого воина, но у него остался сильнейший из артефактов – его меч. И пусть Гераджин не мог использовать все его силы…. На каждый рунный обелиск у Гхорна уходил месяц напряженной работы, и, уничтожив один из них, Гераджин чуть не испортил весь ритуал. А последствия работы сломанного рунного рисунка такой мощности… Не отдай Гхорн тот приказ, и хоронить бы пришлось всё живое в радиусе десяти километров, если бы, конечно, осталось что хоронить.