— В первый раз слышу о таком мире!
— Поэтому я здесь, чтобы помочь вспомнить тебе всё! Слушай дальше. Мы пронесли свою культуру до сегодняшних дней, но образ, созданный Сатаной, очень силён, и живы нашей не хватает для полноценной, счастливой жизни. Чтобы как-то выжить и бороться за свободу, мы из своего рода выбрали странников, которые должны были идти в мир и обеспечивать поддержку роду. Я странник, и моя задача — жить в социуме. Мне было необходимо стать математиком и через это пробить канал к Сатане, чтобы мудрецы из моего рода, находясь у себя на Алтае, по этому каналу нанесли ему ощутимый удар. Но планы поменялись.
Как-то утром я испытал сильное веденье, мне необходимо было срочно ехать в свой род. Я, бросив свою учебу, поехал в горы.
Учась в университете, да и вообще находясь в современном, цивилизованном обществе, со временем я терял те веденья. Это закономерно, мне приходится бывать во многих системах, а жить вне них невозможно. Поэтому, чтобы действительно ведать, мне надо хоть изредка возвращаться домой. Но на этот раз меня вызвали во время сессии.
Когда я появился в своём роду, то выяснилось, что меня там с нетерпением ждали. В тот же вечер было вече, куда меня пригласили. На капище был разведён огромный костер, и мы сидели вокруг него, вдыхая свежий воздух, смешанный с дымом.
Я увидел тебя с длинными тёмными волосами, абсолютно голого, в окружении нагих людей. Все улыбались, а ты сказал: «Добрыня, я уже здесь, встречай меня».
Я ведал, что делать. Мне нужно было уйти из университета и призваться в армию, где я встречу тебя. Больше о тебе я ничего говорить не буду. Ты сам должен вспомнить. Кто ты, и откуда прибыл, и каковы твои задачи. Кроме тебя, этого никто не ведает. При нашей первой встрече я ужасно волновался, поэтому так часто извинялся и вообще вёл себя глупо.
— Думаю, глупец это я, так как мне ничего не понятно, — сказал я.
— Ничего, — улыбнулся Добрыня, — твоя глупость объяснима, ты попал сразу в сеть систем, а там, где ты жил, сатанинских систем не существует. У тебя отсутствует на них должный иммунитет, поэтому ты и попросил помощи, поэтому я здесь. Ты сам себе выбрал судьбу и идёшь в соответствии с ней. Возможно, вскоре я выполню свою задачу, и если ты не обретёшь себя вновь, придёт ещё кто-то и вытащит тебя из забытья. Но дальше останешься только ты, и никто не сможет тебя вести. Ты сам должен будешь вести других!
Мне стало не по себе, кто-то (пусть это даже я) уже решил за меня мою судьбу. Мне стало страшно. Я не готов был к такой ответственности. Да и что я собой представлял: молодой паренёк двадцати лет, в голове ничего нет, и мне говорят, что я посланец и должен спасать мир. Чушь какая-то. В мрачном состоянии я попрощался с Добрыней и отправился в казарму.
ГЛАВА 19 ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ
Моя служба в армии подходила к концу. Последние месяцы, вопреки моему ожиданию, летели стремительно. Можно сказать, что я наслаждался ими.
Жизнь дедушки и дембеля не особо обременительна, их мало кто трогает. Они погружены в тоску по дому. Я же эту тоску не испытывал. У меня находилась куча преддембельских дел: расклеивал фотографии в альбом, заканчивал светомузыкальную установку, которую сам спаял (на её примере я стал иметь представление об электронике).
Уходил я на гражданку во вторую очередь, а Добрыня в первую.
В день его отбытия мы встретились перед казармой. Он был в парадной форме и с чемоданом. Ждал построения.
День был по-весеннему ласков. Мы сели на лавочку и стали наблюдать за воробьями, скачущими по плацу. Медленно стали стекаться дембеля, они стояли небольшими группами и прощались друг с другом. Этот день им грезился два года и теперь, когда он пришёл, то кажется грустным. То, к чему за время службы привыкли, то, чем жили, а главное, друзья — всё это должно уйти в прошлое.
— Мы никогда не знаем, чего хотим, это всегда не то, что происходит. Иногда результат наших желаний убивает нас. Ты думал, армия — это плохо, а она научила тебя многим интересным вещам, ты встретил здесь замечательных людей. А кто-то думал, армия — это замечательно, она романтична, здесь проявляется мужественность, военных больше любят женщины, те идут в военные училища, получают офицерские звания, а затем всю жизнь проклинают себя за то, что связали свою жизнь с армией. Не существует путей к счастью, счастливым должен быть сам путь. А вот путь к чему, выбирать, кроме нас самих, никто не будет. Нет жизни без цели, нет счастья без идеи. Лишь в движении к чему-либо мы живём. В движении мысли смысл нашего существования.
Мне было грустно оттого, что я расстаюсь с Добрыней, и сквозь уши пропускал, что он говорил. Мне почему-то казалось, что мы будем вместе вечно. Так много я узнал от него, вся моя жизнь стала другой. Многие жизненные взгляды мои повернулись в иную сторону, чем были до встречи с Добрыней.