– Вы уверены? – настороженно спросил Ламберт.
Я вымученным взглядом смотрела на двоих братьев, будто умоляла их солгать и еще раз солгать, лишь бы убедить Ламберта в том, что его жертве не будет так плохо, как ему.
– Да, – кивнул Иммануил, – я в этом уверен.
Ламберт гладил кролика по маленькой лохматой головке. На какое-то время он задумался о чем-то, пока не передал кролика мне в руки и не сказал:
– Ладно, начинайте.
Ламберт послушно лег на спину на хлопковое ложе и закрыл глаза. Расступившись, мы позволили брату Иммануилу пройти к Блэку, чтобы приступить к его исцелению.
Брат Иммануил опустился на колени перед ложе и посмотрел на Ламберта.
– Как я сказал, мне придется погрузить вас в сон, чтобы ваше исцеление прошло менее болезненно.
Ламберт ничего не ответил, будто давал повторное согласие. Возражений не последовало, а потому брат Иммануил приступил к работе.
Кончиками пальцев обеих рук он прикоснулся к вискам Ламберта, прикрыл глаза и принялся что-то нашептывать. Я заметила, как Блэк сделал глубокий вдох, а из пальцев целителя хлынул золотистый свет. Когда Иммануил убрал пальцы от головы Ламберта, тот уже спал.
– Он спит, – произнес Иммануил, – мы можем начинать. Давайте кролика сюда.
Я передала зверька брату Милосердия, и тот оставил его на ложе рядом с Ламбертом. Зверек и не думал убегать. Он мило сидел и вертел головой, рассматривая нас.
Интересно, где Элиас его отыскал?
Бархатная ладонь брата Иммануила легла на грудь Ламберта. Я заметила белый свет, вырвавшийся из руки брата Милосердия и проникнувшего в тело Блэка.
Никто не произносил ни звука. Все мы задержали дыхание, боясь помешать целителю совершить свою работу.
Какое-то время это продолжалось. Светлый огонек, проникнувший в тело Блэка, пульсируя, плавал под его кожей от шеи до пояса. Я видела, как под одеждой пробивался свет, меняющий свое месторасположение.
– Сейчас я ищу искру смерти, – пояснил свои действия брат Иммануил.
Я поймала себя на мысли, что впервые наблюдаю за работой брата Милосердия. Не простого целителя, не алхимика, а того, в ком дар исцелять заложен природой.
Свет так и перемещался в теле Ламберта, пока не остановился где-то в области пупка.
– Нашел, – вердикт брата Иммануила.
Он опустил свою ладонь к животу Ламберта и сжал кулак.
– Теперь нужно вытащить искру смерти.
Брат Иммануил пытался с силой оторвать кулак от тела Ламберта, но что-то постоянно мешало ему это сделать, будто его рука всякий раз примагничивалась к животу Блэка. Брат Иммануил не переставал тянуть снова и снова.
– Плотно сидит…
Напрягаясь, брат Иммануил вновь и вновь тянул на себя собственный кулак, но ничего не выходило.
А потом я увидела черный свет под рукой целителя. Это и есть искра смерти.
– Я ухватился за нее…
Брат Иммануил, напрягая все свои силы, тянул руку на себя, пытаясь вырвать злосчастную заразу из тела Ламберта.
– Оно сопротивляется… оно слишком долго сидело в нем…
Я не могла даже думать о том, что у него что-то не получиться. Я всем сердцем верила в братьев Милосердия. Я верила в брата Иммануила.
Я верила, что Ламберта спасут!
Пот градом стекал по лицу брата Иммануила. Он весь покраснел. Пыхтя, словно разгневанный бык, он выпрямился и с силой тянул на себя кулак.
Снова и снова! Снова и снова!
– У тебя получится, – подбадривал его Йоланд, – давай, Иммануил, сделай это!
Напрягая все тело, Иммануил тащил и тащил… мы все держали за него кулаки и тащили вместе с ним!
Мы поддерживали его, будто болельщики любимого игрока.
Ты сможешь, Иммануил, ты сможешь…
Еще рывок… и еще рывок…
Вдруг кулак брата Иммануила отрывается от тела Ламберта, а в пальцах он сжимает нечто черное и искрящееся.
Искра смерти.
Он ее вытащил…
Схватив кролика свободной рукой, брат Иммануил прижал ладонь к мордочке зверька и разжал пальцы. Черный сгусток прошел через ротик кролика и исчез.
В следующее мгновение желтый свет покинул тело Ламберта и вернулся в руку хозяина.
Когда Иммануил отпустил кролика, зверек быстро спрыгнул с постели и умчался прочь.
Опустившись на пол, брат Иммануил тяжело выдохнул. Йоланд похлопал товарища по плечу и сказал:
– Ты молодец. Все получилось.
Получилось?
– Ваш друг спасен, – сказал мне брат Иммануил, – отныне он не страдает так, как страдал прежде.