Улыбаясь, я открыл книгу и погрузился в чтение. В описании, тоже, назревало нечто драматичное. Акка умудрилась перессориться почти со всеми сородичами и окружила себя исключительно людьми. Лев, комментировавший повествование, в этой части, стал особенно язвителен и, не сдерживаясь, именовал кошку изощрённо ругательными прозвищами. Между строк угадывалось некое событие, неведомое рассказчику, которое отделило амбициозную львицу от всех остальных. Судя по ряду комментариев, она убила одного из вожаков, может быть даже вожака своего прайда. Надвигалась война. Меня просто поражала самоуверенность Акки: как она могла надеяться на победу, опираясь лишь на поддержку людей?
Здесь автор опять начал упоминать лаборатории Питомника, куда кошка наведывалась всё чаще. Кроме того, всплыло имя Лайал — похоже один из пажей львицы, чуть ли не её талисман. Автор комментариев подчеркнул когтем это имя, причём с такой силой, что прорвал крепкую бумагу. И больше ни слова, будто ярость, обуявшая читавшего, помешала ему написать что-то вразумительное.
— Как интересно! — Зара потянулась и обняла меня, — я, словно дремала, но при этом, всё видела и слышала. Правда, забавно?
— Конечно, милая, — я поцеловал её, совершенно прямой, носик. Ольга, в своё время, называла подобное состояние, медитацией, А Галя, попросту — дрёмой. Отчего кошки, время от времени, впадают в дремоту, не знал никто. У львов такого и близко не было, — чем хочешь заняться?
— Тем, чем ты, негодяй, не желаешь со мной заниматься! — она тряхнула головой, в волосах которой начинал преобладать белый цвет, — пошли, прогуляемся, куда-нибудь. В оранжерею твою, хотя бы…
— Я уже передумал туда идти, — сообщил я и захлопнул книгу, с удовольствием наблюдая, как она начинает закипать, — но я могу отвести тебя к прелестному бассейну, где ещё можно поплавать. Представляешь: прозрачная вода, с ароматом цветов! М-м…
— Соблазнитель, — продолжая хмуриться, она повела плечами, — знаю — ты хочешь увидеть меня голой и посмеяться.
— Это ещё почему? — я ссадил её на пол, — увидеть твоё обнажённое тело, действительно, было бы неплохо, но смеяться то зачем? Как можно смеяться над таким очаровательным котёнком? Разве, совсем чуть-чуть…
Бассейн, в свои лучшие времена, был воистину великолепен, поражая масштабами и пышностью оформления. Огромные, коленопреклонённые, изваяния обнажённых женщин, с кувшинами в руках, наполняли белоснежную каменную чашу круглого водоёма. На противоположной стороне, столь же исполинская, лежащая львица разглядывала свою ладонь, нависающую над водой. Ладонь можно было использовать, как трамплин и мы, очень часто так и делали.
К сожалению, машины, нагнетавшие воду, работали далеко не в полную силу, из-за чего кувшины исторгали лишь тонкие струйки прозрачной жидкости.
Около воды, прежде, располагалась площадка для игр и солярий. Однако, теперь там вольготно разбросало ветви массивное поваленное дерево. Его иссохшие сучья торчали в разные стороны, а в глубокой яме, оставленной корнями, чернела грязная жижа, с плавающими листьями. Естественно, картины это не улучшало.
Зара, некоторое время, молча изучала панораму водоёма, стоя около ниспадающей гривы каменной львицы, а потом лукаво взглянула на меня. Её взгляд лучился весельем, когда она потянулась к застёжке платья.
— Кажется, мне что-то мешает, — пробормотала она, — не подскажешь, что?
— Помочь? — осведомился я, подойдя ближе.
Хитрюга молниеносно освободилась от одежды и вцепившись в меня, повалилась в бассейн. Мы тотчас погрузились в прохладную влагу, с головой, и прозрачные пузырьки воздуха окружили нас, будто облако. Девушка продолжала крепко обнимать меня, а потом ещё и впилась своими губами в мои. Я оказался совсем не против.
Мы повисли посреди голубого пространства, не имеющего чётких границ. Солнечные лучи пронизывали прозрачную воду насквозь, но по какой-то загадочной причине, дно и стенки белой чаши исчезали из вида и возникало ощущение, будто мы парим в сверкающей бесконечности, а что-то, ослепительно яркое, пляшет над нашими головами. Прохлада вокруг и тёплые губы на моих — ничего больше.
Потом мы вынырнули. Львёнок тотчас удрала на каменную ладонь и улеглась там, болтая ногой и поднимая фонтаны брызг. На её хитрой физиономии цвела блаженная улыбка. Я медленно подплыл и положил подбородок на камень, рядом с опущенной ногой. Тотчас, вторая нога опустилась на мою спину и принялась почёсывать её розовой пяточкой.