А покуда он обдумывал свои политические умозаключения, которыми пока делился лишь с друзьями-националистами, встречаясь с ними в Ирландии или — когда они бывали в Лондоне — в доме Элис, эта самая Англия относилась к нему и ко всему, что он делал, с восхищением и нежностью.
И с каждым днем становилось все очевиднее, что, какие бы усилия ни предпринимал Хулио Арана, угроза над „Перувиан Амазон компани“ нависла нешуточная. Положение ухудшилось еще более, когда грянул новый скандал: Хорейс Торогуд, сотрудник „Морнинг лидер“, побывавший в центральном офисе компании в надежде взять интервью у кого-нибудь из директоров, получил от сеньора Абеля Ларко, шурина Араны, конверт с деньгами. Когда журналист осведомился, что это значит, Ларко ответил, что компания всегда щедра по отношению к своим друзьям. Возмущенный репортер вернул деньги, которыми его пытались подкупить, описал этот случай в своей газете, и „Перувиан Амазон компани“ пришлось публично извиняться и уверять, что виновные в прискорбном недоразумении будут уволены.
На Лондонской бирже котировки ценных бумаг компании стремительно пошли вниз. И хотя этот болезненно резкий обвал акций отчасти объяснялся тем, что амазонский каучук не выдерживал конкуренции с каучуком азиатским, огромные партии которого пошли из британских колоний в Сингапуре, Малайзии, Яве, Суматре, Цейлоне, куда семена каучуконосов некогда контрабандой привез из Амазонии британский ученый и авантюрист Генри Александер Уикем, но все же в первую очередь — репутацией „Перувиан Амазон компани“, после выхода „Синей книги“ оказавшейся сильно подмоченной. Последствия этого не заставили себя ждать. „Ллойд“ урезал ей кредит. Его примеру последовали многие другие банки по всей Европе и в Соединенных Штатах. Из-за призыва Общества борьбы с рабством бойкотировать латекс, добываемый компанией, она лишилась многих клиентов и партнеров.
Четырнадцатого марта 1912 года в палате общин была образована специальная комиссия, призванная определить, в какой мере ответственна „Перувиан Амазон компани“ за те злодеяния, что творились в Путумайо, и это событие ознаменовало собой новую атаку на империю Араны. Комиссия, состоявшая из пятнадцати человек во главе с уважаемым парламентарием Чарльзом Робертсом, работала пятнадцать месяцев. Состоялось тридцать шесть заседаний. На открытых слушаниях, в присутствии множества журналистов, политиков, представителей светских и религиозных объединений и конгрегаций — в том числе и председателя „Общества борьбы с рабством“, миссионера Джона Хэрриса — было допрошено двадцать семь свидетелей. Газеты и журналы публиковали пространные отчеты и репортажи, и ход слушаний сопровождался потоком карикатур, комментариев, анекдотов и сплетен.
Самым ожидаемым свидетелем был сэр Роджер Кейсмент, и послушать его собралось как никогда много публики. Он выступал перед комиссией дважды — 13 ноября и 11 декабря 1912 года. Точно и сухо описывал все, что видел своими глазами, — колодки как главное орудие пыток, стоявшие во всех поселениях, спины, покрытые рубцами, бичи и винчестеры, с которыми не расставались надсмотрщики, „мальчики“ и охранники, следившие за порядком и устраивавшие облавы на туземцев, их рабский труд впроголодь и до полного изнеможения. Затем Роджер привел показания барбадосцев, подчеркнув, что правдивость этих свидетельств доказана — почти каждый надсмотрщик признавался, что сам пытал, мучил и убивал индейцев. По просьбе членов комиссии он рассказал о хитроумной системе, внедренной в Путумайо: управляющие получали не твердое жалованье, а комиссионные от продажи собранного каучука, а потому и требовали от рабочих постоянно увеличивать добычу.
Свое второе выступление Роджер сопроводил демонстрацией. Под удивленными взглядами парламентариев он начал доставать из большого баула предметы, купленные в лавках „Перувиан Амазон компани“. И показал, как, обманывая индейцев и держа их в постоянной долговой кабале, компания продавала им в кредит и по ценам в несколько раз выше лондонских инструменты, утварь для домашнего обихода, разнообразные безделушки и украшения. Роджер предъявил допотопную одностволку, купленную в Чоррере за 45 шиллингов. За эти деньги индеец племени бора или уитото, если бы ему платили как метельщику улиц в Икитосе, должен был работать два года. Затем Кейсмент принялся извлекать из баула сорочки из грубого холста, штаны сурового полотна, разноцветные стеклянные бусы, пороховницы, волчки, мазь для заживления укусов, объявляя, сколько все эти предметы стоят в Англии. Глаза парламентариев расширялись от негодования и удивления. Чувства эти усилились еще больше, когда сэр Роджер пустил по кругу фотографии, сделанные им самим в „Энканто“, „Чоррере“ и на других факториях Путумайо: там были запечатлены спины и бедра, клейменные тавром „Дом Арана“, покрытые язвами и рубцами от бичей, останки тел в дебрях сельвы, расклеванные стервятниками, обглоданные хищными зверями, мужчины, женщины и дети нечеловеческой худобы, напоминающие живые скелеты, несущие на голове плотно спрессованный латекс, новорожденные и уже умирающие младенцы со вздутыми животами. Эти снимки неопровержимо доказывали, какое жалчайшее существование влачили туземцы, которых морили голодом и истязали алчные пришельцы, движимые единственным стремлением — добыть как можно больше латекса, даже если для этого придется обречь на вымирание целые народности.
Довольно смехотворное зрелище являл собой допрос британских содиректоров „Перувиан Амазон компани“: в ходе его особенно отличился, блеснув напором и изощренностью иронии, ирландец Свифт Макнилл, старейший депутат парламента от Южного Донегола. Его доказательства не оставили и тени сомнения в том, что видные бизнесмены вроде Генри Рида или Джона Расселла Габбинза, светские львы и звезды лондонского высшего света сэр Джон Листер-Кей и барон де Суза-Дейро не имели ни малейшего понятия о том, что творится в компании Хулио Араны, хотя подписывали документы, входили в совет директоров и получали за это огромные деньги. И даже когда газеты начали публиковать материалы Бенхамина Рока и Уолтера Харденбёрга, указанные лица не потрудились выяснить, насколько достоверны эти разоблачения. И довольствовались заверениями, которые получали от Абеля Ларко или самого Араны, а те объясняли, что все обвинения — это не более чем месть шантажистов, не получивших от „Перувиан Амазон компани“ денег. Никто из видных пайщиков не озаботился собрать сведения о том крае, где творила свои преступления компания, престижу которой они поспособствовали своими громкими именами. Хуже того — никто не дал себе труда изучить документы, счета, отчеты, деловую корреспонденцию „Перувиан Амазон компани“, хотя ее нынешние деяния уже были зафиксированы и следы их могли быть обнаружены в архивах. Ибо Хулио Сесар Арана, Абель Ларко и прочие иерархи были до такой степени и до самого последнего времени уверены в собственной безнаказанности, что, пока не грянул скандал, даже не пытались подчистить гроссбухи, изгнав из них следы злоупотреблений и скрыть, к примеру, что индейцам не платили жалованье или что огромные суммы шли на закупку бичей, револьверов и карабинов.