Закрыв руками лицо, Анна заплакала.
– За что?
– Тихо, тихо, – успокаивающе забормотал своим обычным глубоким баритоном Неклюдов.
– Все, все, он ушел. Ты забудешь все, что между вами было. Увидев его при встрече, ты будешь помнить только боль. Ты почувствуешь страх и отвращение.
Дав девушке время свыкнуться с новой директивой, Жорж улыбнулся сам себе. «Да я просто чародей. Но ладно, вообще-то такой благодарной подопытной во Франции мне не встречалось. А здесь повезло».
- А теперь о хорошем, – он достал из кармана фотографию и расположил так, чтобы на нее падал лунный свет. – Взгляни сюда.
====== Часть 11. Гуля ======
Вечером к Мироновым пожаловал некий господин Новак. Представившись чиновником с рекомендациями из столичного Земельного банка, он напомнил о встрече в банке Затонска и попросил о срочной консультации. Виктор Иванович нехотя согласился. После десяти минут разговора адвокат увлекся любимым делом и еще около часа с удовольствием обсуждал с молодым банкиром юридические тонкости.
Мужчины вместе вышли к ужину, где Виктор Иванович представил гостя и предложил ему остаться. Новак, не ломаясь, согласился.
Анне мужчина понравился. Был он лет двадцати пяти, обладал невысоким ростом и тонким сложением. Растрепанные каштановые волосы придавали ему вид замурзанного ангелочка. Новак был скромен, застольную беседу вел учтиво, Анне излишнего внимания не уделял, и вообще показался девушке скорее студентом, чем банкиром.
Марья Тимофеевна никакого ангела в Новаке не увидела. Она посчитала его обычным, даже некрасивым юношей. Еще она отметила в молодом человеке некую надменность, скрытую под напускной скромностью и занудством.
Хозяин дома же был впечатлен. Ему понравился и ум Новака, и высокая для такой молодости должность, и крайне полезный совет, который тот дал адвокату по поводу его средств в банке.
«Таким зятем я был бы вполне доволен», – оценил Виктор Иванович заинтересованные взгляды Анны на гостя. «Но у Анны, разумеется, свое мнение по этому вопросу», – вздохнул он про себя.
Когда Анна в очередной обратилась к юноше по фамилии, тот предложил, обращаясь ко всем за столом: – Господа и дамы, зовите меня, пожалуйста, Стефан. Я из поляков, у нас отчества не приняты.
…
В конце ужина Виктор Иванович спросил: – Чем займетесь завтра, Стефан?
- Необходимо посетить Торжок. Банковские дела, знаете ли.
- Ой, а я как раз собиралась туда на днях, – обрадовалась мать Анны, решив воспользоваться случаем.
Новак мило улыбнулся. – Присоединяйтесь, уважаемая Марья Тимофеевна, с удовольствием прокачу вас. Может быть, и Анна Викторовна соблаговолит? Закажу экипаж побольше.
- Одним днем обернемся, Виктор Иванович. Вы не против? – он вопросительно посмотрел на хозяина дома.
Тот пожал плечами. Жена и дочь нечасто спрашивали его согласия.
Анна подумала о завтрашнем дне. Неожиданное предложение показалось ей заманчивым, и она вспомнила: – Да, доктор Милц давно искал ингредиенты для лекарств, у нас в городе их нет. Вот и помогу ему. Спасибо, Стефан.
…
Пожав на прощание руку новому знакомому, Миронов отозвал на минуту дочь.
- Аннушка, я что-то забегался сегодня по делам, не зашел к Штольману. Может, завтра. Это же не срочно?
Знакомая, но не вызвавшая воспоминаний фамилия резанула Анне слух, и тотчас в темени забилась боль.
Сморщившись, девушка уточнила: – К Штольману? А зачем?
– То есть? – растерялся Миронов. «Опять поссорились? Ну и слава богу».
– Не нужно уже?
– Нет, папа, я даже не понимаю, о чем ты. Пойду, провожу гостя.
…
Так и не дождавшись Виктора Ивановича, Штольман пришел к дому Мироновых и еще издалека оглядел окна. Гостиная была освещена, внутри мелькали силуэты, на подъездной дорожке стоял запряженный экипаж.
«Анна отцу не сказала? Миронов не захотел? Неожиданные гости пожаловали?» – вариантов было много.
Яков обошел экипаж. Увидев храпящего на козлах кучера, поднялся по ступеням и попытался рассмотреть гостей. На скрип открывающейся двери быстро отступил от окон и встал за колонну.
- Анна Викторовна, благодарю вас за прекрасно проведенный вечер. Вы были его украшением, – банкир не переходил грань приличий и был сама вежливость.
- И мне было приятно, Стефан.
Штольман едва не вышел на ступени взглянуть на этого Стефана.
«Что за вольности, Анна? Кто это вообще?»
Юноша склонил голову: – До скорого свидания, Анна Викторовна.
Он сошел по ступеням, повелительно ткнул кучера и скрылся в экипаже.
...
«Ух, какая ягодка. Вроде все получилось, смотрит, как надо, улыбается! Йуух!» – Казик с трудом сдерживал ликование.
«Завтра же продолжу ковать, пока горячо. И пусть Жорж добавит своих инструкций. Некогда рассусоливать».
…
Темной тенью Штольман вышел из-за колонны.
- Анна. Кто это был?
Анна взвизгнула от неожиданности и бросилась к двери.
- Анна Викторовна! – в голосе Якова добавилось металла. – Остановитесь!
Обернувшись, Анна разглядела позднего гостя, и внутри у нее все сжалось. Ей показалось, что только секунду назад она получила болезненную пощечину от этого человека. Но расчет гипнотизера оказался не вполне верен. Почему-то брошенное им слово Анна восприняла как справедливое, и теперь всепоглощающий стыд и отвращение к себе сковали ее члены.
В свете из холла Штольман увидел тонкий багровый след на щеке Анны. Глухой гнев затопил Якова, на лице выступили желваки.
- Что это? – он протянул руку к лицу девушки.
- Пожалуйста, не надо больше… – в страхе отшатнулась Анна, прикрыв рукой лицо.
– Я не хотела… – зарыдав, она кинулась к двери, будто слепая.
Дверь медленно закрылась. Потрясенный Штольман стоял у колонны, не в силах осознать происшедшее.
…
Анна прибежала в свою комнату в слезах. Она не помнила, за что ее ударил тот красивый, но очень рассерженный мужчина, и, пытаясь найти ответ, столкнулась с дикой головной болью.
«А что тут думать. Я ведь ошибка природы», – всплыла в памяти давняя и горькая мысль. Анна налила в столовую ложку лауданума и выпила, а затем залпом допила остаток прямо из баночки. «Я идиотка, причиняющая людям боль своим проклятым даром. Права была тетя Липа, надо мне замуж и детей побольше, и сразу дурь уйдет. Но кому я нужна».
Заснула она почти сразу.
…
Яков широкими шагами мерял дорожки вокруг особняка, пока в спальне Анны не погас свет.
«Анна будто испугалась меня. Что за наваждение, ведь только вчера мы были вместе. Что еще за Стефан? Кто её ударил?» – Штольман стиснул кулак и треснул по ближайшей березе, наказывая себя, сознавая, что не предотвратил насилие над любимой.
«Неужели Миронов при вести о помолвке? Нет, он ее с детства пальцем не трогал. Мария Тимофеевна?»
«Я ротозей. Давно надо было охрану Анне нанять, а не гадать на кофейной гуще. Немедленно вызову. Телеграф закрыт. Утром. Надо еще раз в картотеках следы того мерзавца, что заморозил Анну, поискать. Вдруг пропустил».
Внезапно Яков остановился.
«Почему я подумал о гипнотизере?» – задумался он, вновь анализируя странности в поведении Анны. И поспешил в отделение, зная, что этой ночью уже не заснет.
Перепуганный Митрофан тащился следом и тарахтел: – Папа, пап, а почему мама такая? Она тебя уже не любит? Давай я останусь, узнаю!
Но Штольман его не слышал, и не было рядом карандаша и бумаги, поэтому малыш решил помочь позже, когда выдастся случай.
…
Он сел на кровать – воротник расстегнут, галстук приспущен.
Прошептал: – Иди ко мне.
Подтянул к себе, усадил на колени. Огладив спину ладонями, погрузил лицо между грудями.
- Я не смогу без тебя, милая, – бормотал еле слышно. Подняв юбки, пробрался к теплой коже, сжал пониже спины.
Она двинула бедрами и услышала довольный вздох.
- Ты мое дыхание, – он прикрыл глаза. – Скажи это еще раз.
- Я люблю тебя, Яков.
…
Кудрявая головенка мальчугана прижалась к ее ноге, голубые глазки широко распахнулись.