«Уроженец Царства Польского. Семьи нет. Имеет финансовые интересы в Земельном банке, нескольких кредитных товариществах, авторитет в банковских кругах. Источник происхождения капиталов выясняю. Казаков».
Знакомый из Сыскного отделения полиции столицы за такое короткое время разузнал все, что мог, и Яков был ему благодарен.
«Богатый залетный щегол», – Штольман не понимал, как связан юноша с загадочным поведением Анны.
«Придется ждать возвращения и установить слежку».
О возможном флирте финансиста с Анной Яков старался не думать. И так уже в фанерной стене кабинета образовалась заметная вмятина по размеру его кулака.
…
Ближе к вечеру, удовлетворив наконец голод по покупкам, Мария Тимофеевна взяла рядом шедшую дочь под локоть.
- Аннушка, едем обратно? Как тебе показался твой кавалер? – за время поездки женщина стала благосклоннее относиться к Новаку, видя, как смотрит на него Анна. После Штольмана матери и приказчик казался хорошим вариантом, а этот – молод, богат, рассудителен.
Подошедший Стефан приложил руку к сердцу.
- Марья Тимофеевна, я имел смелость пригласить Анну Викторовну на вечернюю прогулку по реке. И снял отдельные номера в гостинице. Позвольте дочке отдохнуть еще немного, завтра же доставлю ее в Затонск в целости и сохранности.
«Клянусь, ничего не потеряет. Не целка ведь наверняка», – хохотнул про себя Казик, не меняя выражения лица.
- Аннушка? – мать вопросительно взглянула на дочь.
Анна взглянула на Новака и задумчиво улыбнулась. Какая-то странная сила толкала её к молодому человеку, да Анне и не хотелось ей противиться.
- Да, мама, я бы осталась. Субстанции, что я заказала у аптекаря, будут готовы завтра утром, я не могу вернуться без них. Все будет в порядке.
Банкир добавил: – Вам, Марья Тимофеевна, я предоставляю тот же экипаж, он домчит вас до дома в мгновение ока.
Мария вздохнула. – Нет, нет, Стефан, это, разумеется, неприемлемо. Прикажите доставить сегодня мои покупки и сообщение Виктору Ивановичу, что мы все задерживаемся. Уедем завтра утром вместе. Вот насчет прогулки…
Она склонилась к уху Анны и прошептала: – Будь осторожна, моя дорогая. Не давай того, чего не хочешь дать. Но если уж хочешь, не отказывай себе в удовольствии. Я вот прозевала свое золотое время и теперь жалею. Не повторяй моих ошибок. И разбуди меня, когда вернешься, пошепчемся.
«Затонск далеко, слухов не будет. Не сосед-инженер, так банкир. Пусть девочка развлечется, пока молода».
Погрозив пальцем Новаку, Марья Тимофеевна отправилась в гостиницу.
…
«Папа!!!» – лист бумаги улегся на стол Якова.
- Митя, – уставший с недосыпа Штольман выпрямился на стуле, – ты мог бы иногда не писать? Давай, если у тебя будут новости, ты, например, дернешь меня за палец. Сумеешь?
Тут же его три раза дернули за мизинец, едва не вывихнув.
- Да, да, я понял, – Штольман забрал мизинец в кулак. – Какой ты сильный. Что случилось?
«Мама с дядей! В Торшке! Он ей ручку целовал и тискался! Я не дал! Я молодец?»
Читая теснящиеся под карандашом буквы, Яков чувствовал, как леденеют руки.
- Там же Мария Тимофеевна должна быть рядом. Какой дядя? Как это тискался? Ты уверен?
- Я же не в капусте родился! – Трош дернул непонятливого отца за ладонь.
Буквы стали заваливаться друг на друга, лист кончился и перевернулся на другую сторону.
«Старая тетя спать пошла! А мелкий дрыщ с мамой идет гулять! Потом в нумера! Вернутся завтра!»
Яков перечитал все послание и поверил.
«Мальчик действительно там был. Дрыщ – Новак. Анна – тискалась?! В …» – ярость подступила к горлу и не давала вздохнуть. «В нумера?!!»
Усилием воли Штольман сосредоточился.
- Митя, ты молодец. Спасибо тебе большое.
Кувырнувшись в воздухе, Трош счастливо взвизгнул. Папа его похвалил!
- Ты можешь снова туда попасть?
«Да».
- А маме сказать, чтобы не гуляла ни с кем?
Маленький призрак с сожалением покачал головой.
- БабГеля сказала маме на глаза не попадаться. Она сама должна меня увидеть и принять. Постепенно.
«Это не смогу», – написал он.
Штольман на ходу сунул бумагу в карман и натянул плащ.
- Я на полицейской пролетке, буду гнать, как могу. Найдешь меня в Торжке?
Забытая Яковом трость выскочила из стойки и утвердительно стукнулась об пол.
- Спасибо, малыш.
…
Солнце село за Свечную башню Новоторжского кремля, и на набережную упали длинные тени. Анна улыбнулась приятному спутнику. Она с удовольствием вкладывала руку в подставленный локоть, опиралась, перепрыгивая весенние лужи, рассказывала о работе в клинике. Юноша казался ей безобидным, как брат или давний друг. Влечения Анна не ощущала, тут Жорж не зря признавал свое бессилие.
Недалеко от моста молодые люди подошли к пролому в набережной, наскоро застеленному длинными сосновыми досками.
- Вы не против, Анна, если я вас поцелую? – Казик уже с обеда тщательно прятал растущее нетерпение. Девушка не реагировала ни на удобно подставленные губы, ни на частые прикосновения. И даже при откровенном взгляде мужчины на грудь просто заводила новый разговор.
В голове Анны вдруг всплыло странное предупреждение: «Увижу, Анечка, возле тебя хоть одного француза…»
«Он же поляк», – хихикнула про себя Анна, не понимая, с кем шутит.
Не ответив на вопрос, она легко перескочила провал.
Новак ступил на казавшиеся надежными доски. Под ногу вдруг попался прошлогодний полусгнивший каштан, и Стефан нелепо замахал руками.
- Плюх! – скомандовал Трош.
- Плюх, – согласилась зловонная жижа под крайней доской, принимая в свои бурые объятия молодого финансиста.
- Твою ма..! – забарахтался Казик.
Пытаясь вылезти по скользким склонам, он сползал в яму, все глубже погружаясь в вонючую заводь.
Трош кинул в финансиста лягушкой, попав тому прямо в рот.
- Поцелуй-ка, – захохотал внук бабы Гели, и заорал:
- Полюбила водолаза,
С ним мучение одно: Приглашает на свиданье, То на берег, то на дно.
Анна рассмеялась на мальчишеский дискант. Троша она не заметила.
====== Часть 13. Цирк ======
Грязный и насквозь промокший Новак вытащил из кармана мокрое же портмоне и повелительно постучал в запоздавшую закрыться лавку. Откуда через несколько минут вышел одетым уже во все новое.
- Простите за задержку, Анна Викторовна, идем в гостиницу. Я вижу, вам не терпится, – снисходительно улыбнулся он.
…
В гостинице «Московская» Казик подошел к администратору и подмигнул. Еще в обед он, по давней привычке не оставлять лишних следов, забронировал два номера для дам Мироновых.
- Любезный, ключи от номера для госпожи Мироновой. Как? Номер госпожи занят? Предоставьте другой. И поторапливайтесь!
Новак обернулся к спутнице.
- Там какая-то заминка, прошу, подождите в том кресле. Уверен, сейчас все разрешится.
Вполголоса переговорив со служащим «Московской», финансист вернулся в фойе с разочарованием на лице.
- Дорогая Анна, – Стефан взял девушку за руку, – вашей маменьке, не разобравшись, предоставили ваш номер, и по какой-то невообразимой ошибке это была крохотная комната в одну узкую кровать. И более свободных номеров в гостинице нет, говорят, аншлаг.
Новак врал, как дышал. Собственно, на таких уверенных речах наполовину и была построена его финансовая система. Еще он полуфактами подтасовывал факты, крохотными оговорками в контрактах выигрывал сотни, мелкими недоговоренностями – тысячи.
На неразбериху с номерами он потратил всего пару банкнот.
- Что же делать? – Анна не подвергала слова Новака сомнению.
- Приглашаю вас в свой номер, о двух комнатах. Как, собственно, и тот, который я заказывал для вас, но сами видите… Но, если пожелаете, разбудим Марию Тимофеевну, и она посоветует вам, как поступить.
Финансист был уверен, что при таком образе жизни, как у Анны, она не бегает к маменьке за советами, и здесь был прав. Ум Казимира Возняка практически никогда не ошибался при оценке возможностей и способностей людей, с которыми сталкивался. Но сейчас, когда любовная победа, казалось, была так близка, ум уступил место почти болезненной похоти. Возняку казалось, что за напускным безразличием Анна прячет вожделение.