- Не надо никого будить. Я в состоянии сама принимать решения, – уставшая от прогулок Анна не видела проблемы в ночевке в разных комнатах.
«Зачастую скоропалительные и не всегда обдуманные», – у Анны зашевелились волоски на затылке от всплывших в памяти слов, произнесенных незнакомым голосом. Облик мужчины она увидеть не могла, но те напряженные интонации расслышала будто наяву. И вновь заболела голова при попытке вспомнить.
…
Штольман гнал пролетку. Где-то он потерял шляпу. Дважды на плохой и неосвещенной дороге влетал в глубокие лужи, едва не ломая рессоры. На крутом повороте задел неспешную телегу и услышал заливистый мужицкий мат. На полпути пришлось поменять в придорожной конюшне лошадь, ибо полицейский мерин стал припадать на переднюю бабку.
Сам Яков не чувствовал усталости. Перед глазами вставали картины «тисканья», и будто сами собой расступались сумерки.
…
- Отдыхайте, Анна, – Стефан открыл перед девушкой дверь второй комнаты.
– И непременно зовите, если что-то понадобится.
«А я пока кое-что приготовлю. Вам понравится», – произнес он про себя, не желая портить сюрприз.
Миронова кивнула, зашла в комнату и прикрыла за собой тяжелую дверь. Запираться Анна не стала, мыслей об опасности юного соседа не приходило.
«А вы действительно чувствуете себя здесь в безопасности?» – опять некстати всплыл чей-то вопрос. Анна нашла в ридикюле новую баночку лауданума и выпила несколько капель, а затем разделась, легла на кровать и накрыла голову подушкой.
...
На въезде в Торжок Якова что-то легко дернуло за палец. Сжимавшие поводья ладони почти онемели, и взмокший от напряжения Штольман едва не пропустил сигнал. Яков потянул повод вправо. Быстрая лошадка послушно приняла в ту же сторону и остановилась.
- Митя? – позвал Штольман.
В руку ему легла записка, которую Яков прочитал, чиркнув спичкой.
«Гостиница Московская нумер 15».
- Благодарю! – он тронул с места, зная, куда поворачивать. Еще в Затонске он запомнил карту дороги и самого Торжка.
…
В гостиной Казик подготовил мизансцену и репетировал переход к интиму.
У стены большой комнаты был накрыт стол. Посреди нависал круг люстры с горящими свечками. Тонкие бокалы поблескивали гранями, отражая дрожащий свет, фарфоровые тарелки полнились снедью. Потрескивал березовыми щепками камин.
На Стефане была тонкая белая рубашка и тяжелые брюки, сидевшие неладно, что объяснялось покупкой без примерки. Губы его шевелились, проговаривая заготовленные слова.
«Скажу – выпьем, Анечка!» – он держал в руке полуоткрытую бутылку шампанского.
«За соединение двух сердец! Не стоит скрывать свои чувства!»
«Тут я сделаю шаг вперед и добавлю: – Я видел, как ты смотрела на меня. И на обеде, и на прогулке. Здесь мы можем проявить нашу страсть! К тому же твоя маменька нас благословила».
Он отставил бутылку, стащил с плеч рубашку и повел плечами. Фигура у него была юношеская, но вполне гармоничная, с тонкой талией и узкими бедрами. Раньше Казик часто слышал комплименты в свой адрес от благосклонных женщин и уверился в своей неотразимости обнаженным. И Неклюдов ему обещал!
За время поездки и разгоравшейся похоти Возняк как-то забыл, что Жорж, напротив, ничего ему не обещал.
Путаясь в пуговицах, Казик снял штаны и остался в телесного цвета кальсонах. Гульфик он отстегнул от пояса, и тот повис над пахом кокетливым фартуком. Через прореху были видны темные волосы и поднявшийся уд.
«Сейчас она остолбенеет от моей готовности», – хихикнул Возняк.
Мордашку призрака, сидевшего над дверью в комнату Анны, перекосило.
- Фу-у-у.
Казик сделал шаг к двери и протянул руку.
Из камина вылетел пышущий жаром уголек. Подобрался к Казику сзади, подрожал в воздухе, примерился и запалил край кальсон. К первому угольку присоединились следующие. Самый крупный нырнул в мотню.
«..ляяяя!!!» – присев, почему-то шепотом завопил Казик. Ему еще казалось, что до вожделенной Анны остался один шаг.
Фыркнув, пробка сама вылетела из шампанского и стукнулась о плохо повешенную люстру.
- Это не я, – удивился Трош. – Хотя...
Тихо матерясь, Казик сдирал с бедер остатки кальсон, когда на голову ему приземлился обруч со свечками.
- Цирк! – восхитился маленький призрак. – Алле-ап!
Дрыгая ногами, обожженный со всех сторон финансист схватил бутылку и вылил на пах. Но шипящая только что струя сказала последнее «буль». Лишь капля шампанского упала на поникшее хозяйство. Голый Казик, изрыгая проклятия, выбежал в коридор.
Митя затушил свечи и отправился досматривать представление, захватив с собой пару горящих угольков. Те послушно вырвались вперед и последовали за поляком, покусывая тощий зад и забираясь в интимные места.
…
Ночной администратор дочитывал объявления в «Тверских ведомостях», взятых из дома. Была не его смена, но час назад прибежала встревоженная жена коллеги и попросила подменить того в гостинице. Услышав приближающиеся вопли, служащий вздрогнул и спрятал газету.
Налетев на стойку, будто за ним гнались, щуплый встрепанный юноша заорал:
- Воды! Доктора, срочно!
Портье нахмурился. Юнец был без рубашки, лицо было перепачкано сажей, при этом требовал он так, словно был тут хозяином.
- Любезный, вы кто такой? – служащий не любил горлопанов.
Он перегнулся через стойку и ахнул.
- Пошто без одежды? У нас приличное заведение! Откуда только взялся, срамота!
Казик, не соображая от боли в паху, продолжал вопить:
- Я постоялец! Номер 15! Доктора зови, придурок!
В фойе быстрыми широкими шагами вошел Штольман. Увидев голого, он остановился.
Портье провел пальцем по журналу и возмутился: – Ты что, баба разве? В номере 15 – госпожа Миронова, а ты кто? Пошел вон отседова! – ночной дежурный не видел, как Казик платил за номера и не брал от него мзды за путаницу. Служащий вышел из-за стойки и стал толкать хулигана к выходу.
- Тварь! – держась за причинное место, кинулся Казик к кувшину на столе дежурного. – Воды дай!
«Номер 15. Субтильное телосложение. Волосы каштановые. 26 лет. Голос похож. Новак», – сложил все Штольман и, чувствуя подёргивание трости, негромко уточнил:
- Митя, это он?
Записка прилетела со стола дежурного, но тот был занят дракой со срамником и ничего не заметил.
«Да! Он хотел маме письку показать!»
«Убью», – короткая мысль только мелькнула, а рука уже влетела за пазуху и потянула револьвер. Лишь за шаг от дерущихся Яков вспомнил, что представляет закон. Движения Штольмана стали отточенными. Захватом за шею он оттянул голого от портье. Развернул к себе лицом. И коротким, мощным апперкотом рубанул в узкий подбородок.
Клацнули зубы. Голые ноги Новака оторвались от земли, голова стукнулась о стену. Безжизненное тело сползло на паркетный пол.
- Следователь Штольман, полиция Затонска, – глухо сказал Яков портье, вытирая руку после проверки пульса у тела.
«Челюсть сломал. Жаль, что не хребет».
– Очнется нескоро. Вызовите городовых, накиньте одеяло и вышвырните это из гостиницы. Можно в обратном порядке.
====== Часть 14. Чары долой ======
Войдя в темный номер, Яков чиркнул спичкой и увидел накрытый стол. В воздухе пахло горелым.
Спичка вдруг выбралась из его пальцев и зажгла свечи в люстре, почему-то валявшейся на полу. Стали видны пустая бутылка рядом, мокрое пятно на ковре и обрывки будто подпаленной одежды.
- Митя, это ты сделал? – тихо спросил Штольман.
Трость, которую он оставил в фойе, оказалась рядом и утвердительно стукнулась об пол.
Яков недоверчиво потер скулу.