«Вот же фокусник. Записки пишет, предметы двигает. Ох и повезло мне с сынишкой».
- Мама где?
Одна из свечек подплыла к внутренней двери.
- Этот сукин… Этот мужчина, который лежит голый внизу. Он приставал к маме?
«Не успел», – гордо отчитался Митя, явственно двигая карандаш по листу бумаги.
«Я молодец?»
- Да. Ты сильный и ловкий. Огромное тебе спасибо, – Штольману захотелось пожать руку смышленому призраку, но, не зная, как это сделать, Яков ограничился словами.
Затем он снял забрызганный дорожной грязью плащ и пиджак, бросил на кресло и предупредил:
- Митя, я сейчас пойду в ту комнату. Пожалуйста, оставайся здесь.
Трость радостно подпрыгнула и приземлилась.
…
- Ты забудешь его, – произнес низкий голос, и Анна мотнула головой.
- Нет! Я не хочу!
- Забудь!
Анна вскинула голову: – Я все помню, ты не заставишь меня!
Пощечина обожгла щеку, и Анна вскрикнула.
- Нет!
…
Яков осторожно потянул дверь и вошел. Поставил зажженную свечу на тумбочку, встал у кровати.
Девушка спала беспокойно. Веки ее подрагивали, дыхание было неровно. Одеяло сбилось на сторону, тонкая ладонь сжимала край, будто борясь с кем-то. Легкая нижняя рубашка задралась, волосы рассыпались по подушке. Отблеск свечи играл на розовой щеке и отбрасывал длинные тени ресниц.
Спящая Анна была прекрасна. Яков сглотнул и сунул руки в карманы, чтобы не дотронуться и не нарушить сон любимой.
«Анечка, как я виноват перед тобой. Прячу голову в песок, боюсь признать своей перед всем миром. И к чему это привело?»
Что-то пробормотав, Анна отвернулась к стене и уткнулась в подушку. Одеяло сползло полностью, рубашка завилась вокруг талии, показав крутой изгиб попки в кипенных панталонах.
Яков втянул воздух сквозь зубы, усмиряя тело.
«Не о том думаю», – сказал он себе. «Анна боится меня. С этим что делать?»
…
Новак пытался сорвать с нее одежду, и Анна пятилась, а тот кричал в негодовании и подступал ближе. За спиной поляка вдруг возник Штольман, он оттащил юношу и оттолкнул от Анны, а затем вытолкнул в какую-то дверь. Анна выбежала и попыталась позвать любимого. Но голоса не было. Яков уходил все дальше.
Тревога и ощущение потери заполнили Анну так, что стало трудно дышать.
Она закричала: – Яков! Яков, не уходи!
Не оборачиваясь, он вновь скрылся за углом.
Стремглав она побежала вслед Штольману, но тот быстро удалялся, и Анна запаниковала. Бросилась бежать еще пуще, поскальзывалась на поворотах, видела вдалеке широкую спину, но никак не могла догнать.
- Пожалуйста, Яшенька! Вернись! Прости меня, я виновата! – крики ее затухали в мрачных коридорах.
…
Внезапно Анна заметалась на постели, губы ее зашевелились. Штольман склонился над девушкой и едва расслышал:
- Яков, прости меня. Яшенька…
Не веря своим ушам, он опустился на колени и прошептал ее имя.
Анна простерла к нему руки. Глаза ее были закрыты, пересохшие губы звали:
- Вернись, умоляю!
Более Яков не медлил. Раздевшись в мгновение ока, он лег на край постели и обнял возлюбленную. Она тут же вжалась всем телом, словно наверстывая упущенное в разлуке. Держалась за него, будто тонула в бурлящем море, а он был единственным спасением. Обнимала так, что кожа слипалась, лихорадочно целовала в шею и щеки.
- Прости меня, я не хотела, – исступленно бормотала Анна, оглаживая плечи, оставляя влажные следы губ на груди, прижимая животом налитую плоть.
- Ты ни в чем не виновата, – он накрывал ее губы своими.
- Только не исчезай! Будь со мной… – молила она.
И он подчинился, зная, что просить надо ему.
Он сбросил на пол мешающее одеяло. Повернул Анну от себя, укрыл телом, заключая в жаркий плен. Провел ладонью по шелку панталон, обрисовывая упругую попку. Стиснул зубы, приказывая себе не торопиться. Нащупал прорезь в ткани, осязал мягкую поросль волос и сочащуюся влагу. Проник на дюйм и все-таки не смог удержаться, до конца вжав чресла в мягкость.
Анна ахнула. Балансируя между сном и явью, она ощущала в чреве силу Якова и пронзительную свою готовность к ней. Вцепившись в его предплечья, Анна вбирала мерные толчки и шептала в полузабытьи:
- Яшенька, я так тебя люблю. Я так по тебе скучала. Пожалуйста, не покидай меня...
Он не мог найти слов, чтобы ответить, да не время было для них. Глубоко вздохнув, он наполнил ладони тяжелыми полушариями грудей, сжал и услышал короткий стон. Анна повернула голову, и Яков добрался губами до нежного рта, получая и даря. Мягко вернул девушку обратно, когда она, извернувшись для поцелуя, едва не выскользнула из соития.
Проведя ладонью по животу Анны, Яков задрал рубашку, пробрался под шелковую ткань, скользнул пальцами в расщелину. Ударил чреслами сильнее, одновременно прижав влажный бугорок. Освободил и ударил снова. И вновь. И вновь.
Анна тихо вскрикивала в такт ударам, и наконец, застонав, забилась в его руках, запрокинула шею, выгнулась дугой. И обмякла, переживая новое восхитительное удовольствие.
Счастливо потянулась.
Открыла глаза.
Ощутила поддержку крепких рук и повернулась к возлюбленному.
- Яков, – пробормотала она немного удивленно, но уже осмысленно.
Она дотронулась до его губ кончиками пальцев, провела ладонью по четким скулам.
- Ты настоящий.
Удержав улыбку, Штольман серьезно кивнул, но глаза его смеялись. Он понял, что переживая переход от сна к яви, Анна немного запуталась. Главное произошло – она больше не боялась.
- Да.
- Почему ты здесь?
- Соскучился, – открыто улыбнулся он, не собираясь рассказывать ни о своей затмевающей разум ревности, ни о записках призрака. Ни о страхе, который гнал его через версты дорог.
- А где Стефан? – увидев затвердевший рот Якова, Анна поправилась: – господин Новак.
Штольман откинулся спиной на подушку и равнодушно сказал: – Не знаю. Когда я вошел, его здесь не было.
Надолго его притворства не хватило.
– Анна, как ты могла согласиться поехать в другой город с мужчиной? Гулять с ним? Ночевать в одном номере?! – в голосе кипело негодование.
Увидев на лице Анны стыд, он опомнился.
- Ты не помнишь?
- Помню… – нерешительно сказала она, не веря самой себе.
– Мне казалось, он мне как брат. Что не причинит мне вреда, а ты ударил меня…
Яков настороженно смотрел, как Анна дотронулась до почти исчезнувшего следа от пощечины.
- Но это же не так… Почему я думала, что это ты?
Штольман выдохнул. «Не жить тому, кто тебя ударил, Анечка».
- Яков, прости, что я так подумала! Я знаю, этого не было! Ты не мог! – слезы обиды на свою глупость показались на глазах Анны.
Притянув к груди девушку, Штольман крепко ее обнял.
– Не вини себя. Мы во всем разберемся, а пока давай спать.
Он уложил ее рядом, склонился на локте и тягуче, бесконечно медленно целовал, пока не перехватило дыхание.
- Я никогда не обижу тебя. Ты мое счастье.
Анна еще поерзала в его объятиях и почти затихла, но вдруг встрепенулась.
- Яков, а ты? Тебе же… больно?
Он улыбнулся. – Нет, милая, не беспокойся обо мне. Я справлюсь. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, Яшенька... – услышал он ласковый шепот, и так и заснул с улыбкой.
====== Часть 15. Торжок ======
Проснувшись посреди ночи, Яков осторожно снял с себя руку спящей Анны и вышел в большую комнату. Нашел нетронутый гостиничный халат, облачился в него и бесшумно проверял оставшиеся пожитки Новака, когда услышал полузадушенный вскрик из спальни. Через две секунды Штольман уже стоял у постели, приблизив свечу к лицу Анны.
- Что случилось, Аня?
Прижав ладонь ко рту, Анна тяжело дышала.
- Я вспомнила!
- Что именно? – он сел на постель и устроил девушку в кольце своих рук.
Но она не могла говорить. Начиная, Анна тут же замолкала, пыталась подобрать слова и вновь закрывала рот.
Штольман терпеливо ждал.
- Яков, ты… Ты не… Если я… сделала…
Он охватил ее ладони своими и серьезно сказал: – Аня, я с тобой, что бы ты ни сделала. Говори.