Она ехала с ним полная решимости вести себя холодно и неприступно. А в результате поддалась его очарованию. Вспомнив о том, чем ее кормили за ужином, Айрин открыла глаза. Таких блюд ей не приходилось раньше пробовать.
Рандольф, по словам Эдварда, превзошел самого себя. Айрин сбилась со счета, сколько раз он менял им тарелки и приборы, подавая то почки в винном соусе, то речную форель, то жареных куропаток. Больше всего ее поразил мусс из апельсинов и клубники. От него было просто невозможно оторваться.
— У тебя сейчас глаза круглые, как у ребенка, попавшего в магазин игрушек, — сказал, улыбаясь, Эдвард.
Его голос звучал с нежностью, которая заставляла сжиматься ее сердце. Потом они пили в гостиной кофе с коньяком, слушали музыку и болтали о всяких пустяках. Ей приходилось напоминать себе о том, с кем она имеет дело;
Что перед ней Эдвард Фрост, президент большого банка, а она всего лишь хозяйка крошечной фирмы.
Айрин уставилась в темноту. Тело ее снова загорелось, когда она вспомнила о поцелуях Эдварда на заднем сиденье такси, которое он вызвал, чтобы отвезти ее домой. Ненормальная, обозвала она себя мысленно, проявить такую слабость! Но что же делать, если в его руках она моментально начинает таять как снег на солнце. Впрочем, от поцелуев Эдварда растаяла бы и святая, подумала Айрин. Только он умеет целовать так, словно пробует тебя на вкус как заядлый гурман. Губами и языком он заставлял вибрировать каждый нерв, каждую клеточку ее тела. Эдвард привлек ее к себе, она почти лежала у него на коленях, когда он целовал ее шею, уши, волосы, кожу за воротом свитера. Желание пульсировало в ней, доставляя наслаждение и боль. Но Эдвард не позволил себе перейти границу, он даже не прикоснулся к ее груди. Из такси она вышла разгоряченной и отяжелевшей от неудовлетворенного желания.
Айрин долго не могла уснуть. Она старалась медленно и глубоко дышать. Нет, она больше не должна встречаться с Эдвардом Фростом, решила Айрин. К тому же он и не предлагал.
Она долго ворочалась в постели, терзаемая тяжелыми мыслями, пока наконец не стала погружаться в дремотное состояние. И вскоре заснула крепким сном, свернувшись под одеялом в комочек, как маленький, одинокий зверек.
Утро, как всегда, началось с легкой суматохи — надо было одеть, накормить и собрать в школу близнецов и быть готовой к выходу не позже восьми часов. В это время за ней заезжал Джим на мотоцикле, и вместе они добирались до гаража, где стояла ее машина и где их дожидался Ларри.
Сегодня, как и всегда, командовала всем Айрин, которая передала партнерам списки клиентов на нынешний день.
— Возможно, до конца дня пробуду в офисе.
Но, если меня не будет на месте, когда вы туда заедете, прослушайте запись автоответчика. И не забывайте регистрировать заказы в журнале.
— Будет сделано, босс! — сказал Джим. — Только схожу за теплой курткой, сегодня подморозило с утра.
Ларри засмеялся, глядя на сестру.
— Как прошли твои встречи с Эдвардом Фростом? — с безразличным видом спросил он.
Айрин насторожилась.
— Тебе мать звонила?
Ларри смущенно замялся.
— Да, звонила. Сказала, что во время ланча ты выкинула офигительный фортель. — Он не выдержал и снова засмеялся. — Будто бы ты выпрыгнула из окна в самом конце ланча. Это правда?
— Правда, — мрачно ответила Айрин.
— А потом он приехал к тебе домой, и вы встречались еще раз вечером.
— Исчерпывающая информация. Похоже, я живу, как в аквариуме, у всех на виду.
— Фрост предложил что-нибудь дельное?
— Нет.
Джим вернулся в теплой куртке и шлеме.
— Ладно, бывай, сестренка! — Ларри положил руку на плечо Айрин и слегка сжал его.
Потом Джим с ее братом оседлали мотоцикл и умчались. Айрин села в свою машину, включила двигатель и поехала в другую сторону.
День простоял чудесный, солнечный, а к вечеру снова подморозило. Айрин закуталась в большую старую куртку с капюшоном, которую Ларри оставил в доме, получив от нее в подарок новую, и вышла в сад подышать. Из дома доносились голоса детей, смотревших телевизор. Она прижалась спиной к стене и подняла лицо к темнеющему небу. Скоро День всех святых, потом не заметишь, как подкатит Рождество и год закончится. Добрым был этот год для них. Фирма дает все больше прибыли, мальчишки и мать, слава Богу, здоровы, одеты и обуты, семья брата выплатила последний долг.
Казалось бы, ничего плохого не произошло, можно только радоваться. Тогда почему такая тяжесть на сердце, словно в ее жизни произошла катастрофа?
В саду за домом на другой стороне улицы сжигали последние листья. Дым от костра, подхваченный низовым ветерком, тянулся через улицу. Айрин вдохнула и почувствовала специфический запах, запах расставания с прошлым, На синем бархате неба проступили звезды. Нет, она не может запретить себе думать об Эдварде Фросте. Разумеется, никакие отношения между ними невозможны, как нельзя соединить воду с маслом. Но с того дня, как они познакомились, она по-новому стала ощущать себя, свое тело, словно заново родилась.
Не увлекайся! — приказала себе Айрин. Он не попросил тебя о следующей встрече, и, можно считать, праздник закончился, едва успев начаться. В его жизни ты всего лишь очередная прихоть. Так, пустячок, удовлетворение любопытства. Ты мать двоих детей, а Эдварда Фроста не привлекают женщины, чей мир ограничен работой и домом. Было бы большой глупостью претендовать даже мысленно на место рядом с ним. В любом качестве это грозит ей тяжелыми последствиями, так подсказывал ей инстинкт. А ее чувства? Как известно, все проходит, пройдет и это.