Остервенело Тейт разрезал воздух, встречая сопротивление стали. И боль в мышцах отступала перед той болью, что мутила сейчас разум. Это то, чего от него и добивались – слепой ярости, которая затмевает логику.
Ему нужна и твоя кровь – слышал Тейт слова Вайолет в своей голове, которые не были порождением его воспоминаний. Она действительно говорила с ним.
Острая боль вернула в реальность – тяжелый кулак впечатал Тейта в землю. Затем еще удар, и Тейт сплевывает, чувствуя теплую струйку, стекающую к губам. Его трясло от изнеможения и всепоглощающего ужаса. Едва он опомнился, как темноволосый уже был так близко от клена, что даже при желании Тейт не сумел бы его обогнать.
- Мне столько о тебе рассказывали, - шагая, насмехался темноволосый, сделав порез на своей ладони, смешивая обе крови. – Но ты слишком ничтожен для потомка линии Пендрагона.
Кулон. Твой кулон… - голос более тихий, но четкий. Белея тумана, Вайолет хваталась за траву. И Тейт сообразил. Его руки тряслись от адреналина. Стащив с шеи перемазанный в собственной крови кулон, юноша подтянул меч и, накинув веревку на лезвие, собрал все свои силы, прицелившись для броска.
Вот они – его изнурительные, многодневные тренировки по метанию клинков. Сталь стремительно рассекла воздух, и, словно всплески волн, завитками расступился туман. Все как в его сне: лезвие вонзилось в ствол, и окровавленный медальон коснулся многовековой коры. И прежде, чем враг сумел опомниться, багровые листья клена побелели, словно бы цвет выжег вирус. Тейт поднялся на ноги, хватая меч поверженного стражника, быстрым шагом сокращая расстояние между ним и последним составляющим пророчества. Практически черные глаза темноволосого горели ненавистью, белки розовели. Тейт отбивался, пока наконец его лезвие не уперлось в лезвие врага. Внезапно темноволосый рассмеялся.
- Ты дашь своей ведьме вот так умереть?
И юноша бросает взгляд в ту сторону, где девушка сползает с берега в туманную речную неизвестность.
На мгновение Тейту показалось, что сердце разорвалось. Уловка сработала, и темноволосый, отбросив юношу, прижал его к земле. Тейт подставил меч, и вновь со скрежетом сталь упиралась в сталь. Руки тряслись от сверхъестественного напряжения. В глазах темнело от усилий. И больно билась венка на лбу. А кровь, стучавшая в висках, внезапно подсказала исход событий:
На выдохе Тейт издал искренний смешок.
- Знаешь, в чем я превосхожу вас? – каждое слово давалось с неимоверным трудом. – Восточные единоборства, - прокряхтел тот. – Знание болевых т-точек….
Два резких движения: первое ребром кисти, под самым носом - из-за него пришлось рискнуть и выпустить меч одной рукой. Темноволосый запрокидывает голову, ослабляя хватку. А Тейт сжимает рукоятку, со всей оставшейся мощью нанося удар навершием* в кадык. Темноволосый пошатнулся, выронив оружие.
Все эти пять минут борьбы Тейт так ждал момента, когда сможет произнести фразу «Это тебе за Вайолет». Но так бывает только в кино – лихорадка лишила его последних сил на хотя бы какую-то реакцию. Подбросив меч за рукоятку и поймав в положении боевой готовности, он, молча, сжав челюсти так плотно, что заныли зубы, воткнул лезвие в тело последнего врага.
Ворон кружил над полем. Туман густо укрывал землю, пряча остывающие тела. Трясущимися руками Тейт стянул жилет, подбегая к берегу.
Он ненавидел воду. Ненавидел всю свою жизнь. Ненавидел потому, что страх тянулся отсюда. Это та самая точка отсчета.
И пока руки блуждали по водной глади, глаза силились привыкнуть к туманной пелене, а мышцы ног старались удержать от несущего течения, Тейт молился, чтобы ни в чьей жизни никогда не было настолько же страшного момента. Птица перекрикивала шум реки, и Тейт, не переставая сплевывать попадавшую в рот воду, различил Вайолет, зацепившуюся за корень дерева у береговой линии. Со стучащим сердцем юноша нырнул, отталкиваясь ото дна. Он вытащил ее на песок, откидывая с бледного лица длинные мокрые пряди. И заплакал – от страха, адреналина и жуткой горечи от собственного бессилия. Неужели все, что он сделал должно забыться? Неужели их возможному будущему никогда не наступить? Вайолет обрела свою магию – магию, что позволяла влиять на эмоции людей, проникать им в головы. Ту самую магию, которую она пыталась применить в их первый день встречи! Тейт ясно помнил тот момент, когда он сидел со связанными руками на привале, а она впервые прикрыла глаза, стараясь вселить в Тейта уверенность и тепло. Неужели он никогда не сможет ее поблагодарить? Сказать ей, как он гордиться ею? Как… любит?
Его руки лихорадочно ощупывали ее тело. Стрелы не было. Может, ему все померещилось? Может, это какой-то галлюциногенный туман? Он видел такое в сериалах! Но платье чернело от крови…
Внезапно ворон вновь заголосил на одной из веток. Тейт поднял заплаканное лицо. И его осенило…
Ветки! Ветки деревьев были прежними! «…когда существо, наделенное магией умирает близ деревьев, природа реагирует: стволы пригибаются к земле…» - он навсегда запомнил эти слова. Верхушки продолжали тянуться к серому небу, и мысль заставила сердце и разум Тейта работать быстрее. Его силы вернулись – он и сам не понимал, каким образом, но слабость в мышцах прошла так быстро, словно бы Вайолет была в сознании и вновь лечила его своими травами. Вспомнить правила первой помощи…
Тейт нащупал артерию, испустил болезненный вздох и, собравшись, нанес сильный удар, который должен был запустить сердце. Должен был. Но ничего не произошло. Его тихие стоны непроизвольно вырывались откуда-то из самой грудной клетки. Тейт утер капающие слезы, отсчитывая про себя нажатия дрожащим голосом. И даже касание ее губ сейчас не волновало мужское начало юноши так, как могло бы при других обстоятельствах.
- Ну пожалуйста, - всхлипнул тот; ноги зарывались в мягком мокром береговом песке. – Вайолет, пожалуйста, - слова лились лихорадочным, неконтролируемым потоком. – Черт, да ты не можешь! Не можешь так меня оставить! – он злился и плакал, продолжая монотонные движения. Слезы капали на скрещенные у нее на груди руки. – Давай, ну давай же…
От пелены слез он не заметил, как верхняя ее губа начала розоветь. Тейт жмурился, силясь побороть горький плач, все продолжая ритмичные нажатия, хотя уже и не чувствуя прилива надежды. И между собственными всхлипами он разобрал – сперва тихий и короткий – кашель. Юноша спешно утер глаза, желая увидеть то, от чего приятно заныло в солнечном сплетении: Вайолет болезненно выдавливала из себя речную воду. Тейта вновь заколотило. Он не мог ее обнять и от радости лишь с силой сжимал ее плечи и руки, гладил лоб, водил по волосам.
- Что бы ты… - сквозь кашель говорила та, - … делал без меня.
Его слезы – уже не отчаяния – скатывались к губам, надолго сложившимся в широкую улыбку.
***
Желтеющая листва шуршала от легкого прохладного ветерка, и слабо светило сквозь дымку солнце. Тейт шел рядом Вайолет по лесной тропе от большой дороги – там, где Билл и Рубио высадили обоих с повозки, потому что девушка предложила дойти пешком. Куда они шли Тейт знал туманно. Вайолет лишь обмолвилась о береге Темзы, и юноша искренне надеялся, что прогулка вновь окончится мелким воровством на торговой площади Лондиниума и ночевкой в кузнице. А, может, нечто большим? Смогут ли они так прожить всю жизнь?
Пока они брели по лесному массиву, слова лились – по большей части Тейта. Он без умолку, с запалом, жестикулируя рассказывал о том, что видел, что делал, о чем думал и чего хочет. Он перескакивал с темы на тему, с событий минувшего дня до возможного будущего. Вайолет слушала, не перебивая. И лишь вспыхивающий порой румянец и легкая полуулыбка говорили о том, что она слушает каждое слово. Он расспрашивал ее о магии, что наконец-то поддалась девушке, и прерывал путь, чтобы сжать Вайолет в объятиях, потому что он был до безобразия счастлив.