Банковский мост с золотокрылыми львами. С тяжелой темной аркой — Каменный мост. Дальше канал дает плавный изгиб... Время для размышлений. Пространство разбегается у Демидова моста. За ним — снова сужается. Нависающий остроконечный дом-утюг и грязные, закиданные мусором гранитные ступеньки к Сенной площади, где Колю-Толю мы обрели... Причалили к гранитному кольцу. «Замкнули кругосветку»! Молча сидели..
— Ну... кто со мной в разведку? — Федя бодро произнес.
13
Все вызвались! Ну а кому — катер сторожить? Неважно. Бомжи местные посторожат. Не забыли, наверное, еще, какой мы им праздник тут устроили? Надейся и жди!
Вылезли по ступенькам. Обошли дом-утюг, подошли к нему со стороны площади.
— Вот сюда, в арку, — вяло Федя кивнул. И не двинулся. — Боюсь!
Боевой офицер, воевавший в Афганистане, но — понимаю его: тут не душманы, тут — свои... Волнений больше.
— Давай сперва в «Корюшку» зайдем, — пробормотал Федя.
Тяжелые деревянные столы и скамейки, чад, гвалт. Федя лишь глянул в угол, где шумела самая пьяная компания, и сразу же рванулся назад. Но было уже поздно.
— Папа! — раздался отчаянный крик. Из засиженного пьяницами угла метнулась толстая, опухшая женщина. Федя закрыл глаза.
— Папа! — Она целовала его. Федя приоткрыл наконец веки. — Папа! Не плачь! — Грязной рукой она подтирала ему слезы. — Я комнату не продала, не волнуйся!.. Но Семен Георгиевич продал... там уже ремонт, — виновато вздохнула. — Ну... посидишь? — Она неуверенно кивнула в сторону своей забубенной компании. Мы воровато переглянулись. Вообще, после долгой «засухи» на воде, где нельзя было толком расслабиться, сейчас бы хорошо снять стрессы — прошедшие и, главное, будущие, размочить их в пиве. Федя почувствовал это.
— Ну ладно, присядем, — тяжко вздохнул.
— О, Люська! Сколько женихов тебе батька привез! — крикнули из угла. Федя своими глазками-буравчиками туда пальнул. Больнее, видимо, не было темы для него.
— Только не с твоими! — буркнул Федя, и мы сели за другой стол.
К нам приблизился изысканный бармен — набриолиненный, прилизанный, холеный, держа руки с ухоженными пальчиками перед жилеткой, словно брезгуя тут к чему-либо прикасаться. Обменялся взглядом почему-то со мной: мол, вы же понимаете, как я ко всему этому отношусь! Почему-то именно мне доверил это понимать.
— Здравствуйте, Федор Кузьмич! С прибытием! — вежливо приветствовал Федю. — Наконец-то я вижу тут интеллигентную компанию!
А мне казалось, что мы выглядим как бродяги.
— Могу я вас угостить?
Помедлив, Федя кивнул.
Бармен грациозно удалился за кулисы и вскоре торжественно выплыл с подносом, на котором стояли две бутылки пива и брякали фужеры, чистые и красивые, совсем не такие, как у прочей шантрапы.
Он бережно все расставил и культурно, по полфужера, налил.
— Все... Пошла коррупция! — Федя усмехнулся.
— Во, угощает будущего тестя! — донеслось из-за угла. Переглянувшись с Федей, нашей даме бармен налил чуть-чуть. И столько же Коле-Толе.
— Адекватно налей! — Коля-Толя подвинул свой фужер. Бармен проигнорировал эту бестактную просьбу, словно не слышал ее.
После первой порции все закружилось, навалился общий шум, жара. Дальше все помню лишь урывками.
— Ну что, добился своего, Серж? — сильно раскачиваясь на скамье и, видно, не замечая этого, говорил Федя. Маленький чубчик, оставшийся на его голове, буйно растрепался.
— В каком плане? — Бармен обиженно отвел назад аккуратную свою головку. — А! Вы в смысле комнаты Семена Георгиевича? А не имею права? Прикажете каждый день мне из Кузьмолова мотаться? Извините — не то положение у меня сейчас. И мои родители, извиняюсь, ленинградцы... в отличие, может быть, от ваших... Так что прошу не обижаться на меня. Я все сделал через нотариуса! И если вы хотите вопрос этот в корне порешить, — то я на вашей Люсе жениться готов — я уже говорил вам это. Еще до того, как комнату Семена Георгича оформил. Тогда вся квартира будет... наша. — Последнее он произнес как-то не совсем твердо.
— И отравит тут же! — донеслось из угла.
— Отвали, жених! — Федя рявкнул.
— Ну видите — вы сами все делаете! — удовлетворенный тем, что мирные переговоры сорвались не по его вине, Серж поднялся. — А что я немножко там... перестроил — так не жить же в хлеву, за такие деньги, я извиняюсь! — Говоря «в хлеву», он вполне откровенно глянул на Люсю: мол, понимаете, откуда хлев!