Выяснилось, что уже можно писать всю правду о пограничниках, разведчиках. Даже о балеринах! А вот о рабочих почему-то нельзя.
Ежов, потея, промакивал промокшим платочком лоб.
— Хватит лгать! — вскричал Гуня, откинув шелковый локон, хотя я сильно сомневаюсь, чтоб он когда-нибудь лгал.
Потом начались пьянка и гвалт, про нас уже и забыли вроде. Да не совсем.
В уборной застал я Ежова — в неловкий вроде момент... неловкость была еще и в том, что он явно хотел что-то сказать мне, но не решался. Он долго стряхивал капли, а я стоял и покорно ждал.
— Да, — наконец он решился, — ты, похоже, опять умудрился вытянуть проигрышный билет. — И, резко задвинув молнию, ушел.
А я стоял, потрясенный. Забыл даже, зачем пришел. «Проигрышный билет!» И что значит «опять»? Что он — знает мою предыдущую жизнь и видит прошлую? Да. Приговор!
Вернувшись, я сделал знак Пеке, и мы пошли. И никто из-за нашего ухода особенно не убивался! Так, несколько смешков... Раньше я скорей к насмешникам этим относился, но теперь к Пеке душою прикипел.
— Скажи... Ты сильно переживать будешь, если плюнем на все это, слюной?
— Пешки назад не ходят! — гордо Пека отвечал.
Комендантша в общежитии ревниво произнесла:
— Вас тут женщина спрашивала.
Обиженный взгляд комендантши можно понять — проволынили тут, наобещали — и не сделали ничего.
— Кого? — спросили мы хором.
— Обоих, — как-то мстительно проговорила она.
— Какая она?
— Ничего особенного. В саване, с косой. Ждала долго, но не выдержала. Сказала, что еще зайдет.
Пора в дорогу.
— Отчислены! — сладострастно Сысоева произнесла. Дождалась-таки своего часа!
— А Ежов где? — поинтересовался я.
— Сегодня рано утром улетел в Акапулько. А что вы, собственно, хотите от него? Вариант ваш не лезет ни в какие ворота — мнение единодушно. Вспомните содержание!
«Бляшки. Гнилой конец»... Да, сценарий о рабочем классе сложился нестандартный. Вышли. Пека хотя бы слово сказал!
— А ты, вообще, на хрена существуешь? Где Федор-то твой? Ты, кажется, что-то обещал ей!
— Федор тут бессилен.
Такого я уже из его уст не мог перенести. «Федор бессилен»! Это уже полный конец!
— Пошли-ка назад!
Минут семь боролись с застенчивостью, потом вошли все-таки в заветный подъезд, опять в бурную атмосферу ВГИКа окунулись. Подошли к деканату.
— Заходи.
— Прямо сейчас?
— Не бойся. Я с тобой.
Зашли. Сысоева, мне показалось, обрадованно брови взметнула.
— Мы согласны.
— На что это, интересно? — улыбнулась она.
— Вот он скажет! — Я Пеку вперед вытолкнул.
— Да! — он произнес. Небогато. Но это сыграло, видимо, решающую роль! Глаза Сысоевой заиграли.
— Мы напишем! — уточнил я.
— Как это? — поинтересовалась она. — Насколько я знаю, вы разъезжаетесь?
— Нет... — проговорил я. — Мы вместе едем!
И удивился сам.
— Ну поглядим, — улыбнулась она и вернула студенческие.
Спасение свое бурно отметили... Кому-то это обошлось в «телевизор цветной». Шли через пустырь, благоухавший полынью, пихаясь и хохоча, бутылки в наших руках сверкали! На кривом ящике за магазином сидела старушка и, сощуря свои васильковые глазки, смотрела на нас. Осуждает?
— Чего, бабушка? — мы ласково к ней подошли.
— Я б с вами пошла! — восхищенно тряся головкой, сказала она.
И это, может, и был самый счастливый миг нашей жизни.
Смело реализуя наличность, до раздела «Книги» дошли. Я уже занес свое хищное перо...
— А вот это — нет! — произнес Пека неожиданно твердо.
У него свой вариант душеспасения был: книги покупать!
Пачка денег в газете с надписью «Книги» нетронутой была. Видно, книги он лучшей индульгенцией считал. Брал только серьезные — Библию, Монтескье. Уважал книгу уходящей эпохи, про трудовые подвиги, какую-нибудь серьезную профессию, с мрачным просветлением в конце. Сгружал их в нашу каморку — и снова шел. Как понял я — он почти уже морально очистился через это дело, смело смотрел.
— Где мне вот только деньги достать, с тобою лететь? — вырвалось у меня.
— А зачем? — вдруг произнес он.
Такого цинизма не ожидал от него!
— Мы же сценарий обещали!
— Ну и что? Напишем мы твой сценарий!
Уже только «мой»?
— Где?! — воскликнул я.
— А у тебя!
Такого я, честно, не ожидал. Как-то я с надеждой больше в другую сторону смотрел — на восток.