Тут же взметнулась вверх позолоченная трость.
— Публий Непот! — по знаку привратника, во всю силу легких гаркнул номенклатор.
Сенаторы удивленно переглянулись.
— Какой Непот? — насторожился Афер. — Вели ему подождать. Цезарь еще не решил предыдущего вопроса!
Но в залу, озираясь по сторонам на драгоценные статуи, роскошь ковров и застывших вдоль стен преторианцев, уже входил высокий худощавый римлянин в поношенной тоге.
«Каллист был прав — такой ради жены, детей и стариков-родителей пойдет на все!» — оценивающе посмотрел на него Нарцисс и закусил губу, заметив, как посетитель втянул голову в плечи при виде рослых германцев-телохранителей, стоявших позади поста.
— Да, чуть не забыл! — шепнул Полибий. — По пути сюда мне пришлось дать слово, что мы сделаем все для того, чтобы спасти и его самого!
— После, потом! — нахмурился Нарцисс, не сводя глаз с римлянина. Каждый шаг всадника напоминал походку ведомого на смертную казнь раба, закованного в тяжелые колодки.
— Ну же, Нарцисс! Скорее… — умоляюще зашептал Паллант, боясь, что сенаторы заметят подозрительное поведение посетителя.
Но сенаторам было не до Непота. Все их помыслы занимал пергамент, который по-прежнему был в руках Афера, и без печати цезаря не имел столь желанной для них силы.
Охрана тоже стояла спокойно, зная, что в залу, где ведет прием император, не то, что кинжал — лишний стиль пронести невозможно.
Напряжение эллинов достигло предела. Напрасно они торопили Нарцисса подавать знак. Тот словно окаменел. Мысленно проведя по полу невидимую черту, он ждал, когда к ней приблизится должник Каллиста. Это было самое удобное место для осуществления задуманного. Оно было достаточно далеко от германцев, чтобы те успели опередить их, и близко к императору, чтобы он мог, как следует напугаться и, разглядев подробности борьбы, по достоинству оценить поступок эллинов.
Оставалось совсем немного. Пять шагов… четыре… три…
Неожиданно римлянин остановился. Всего в двух шагах от намеченной Нарциссом грани.
— Ну, что же ты? — радушно обратился к нему Клавдий, отводя в сторону настойчивую руку Афера. — Проходи.
Посетитель сделал шаг. И еще один…
— Цезарь! — сорвавшись с места, пронзительно закричал Нарцисс. — У него кинжал!!!
Дальнейшее произошло в течение нескольких секунд.
Не успели опешившие сенаторы понять, что к чему, а охранники обнажить оружие, как два эллина заслонили собой императора, а остальные бросились выламывать руки Непоту. Подоспевший к ним Нарцисс выхватил из-под тоги римлянина кинжал и, поворачиваясь к помосту, закричал:
— Радуйся, Рим! Цезарь спасен!..
— Но, цезарь! — падая на колени, взмолился посетитель.
— Молчи, безумный! — шикнул на него Каллист. — Или ты еще не понял, что теперь только мы можем спасти тебя?
Властным жестом руки, которого боялись даже консулы во времена Калигулы, он остановил замахнувшегося на Непота мечом германца.
Только тогда римлянин уверовал в силу его слов и повалился на пол, отдавая себя во власть богов и всесильных вольноотпущенников, которым ничего не стоит простить долг в полмиллиона сестерциев, толкнуть квирита на самое тяжкое преступление и тут же спасти — от неминуемой гибели.
— Ах, мерзавец!.. — процедил сквозь зубы Афер и в ярости закричал на привратника:
— Как оказался здесь этот Непот? Почему его не обыскали, как следует?!
Но привратник, ободренный взглядом Нарцисса, высоко поднял трость и провозгласил:
— Прием окончен! Прием прекращен в связи со злодей ским покушением на цезаря!
— Вот оно, предсказание сна! — вскричал Клавдий, вскакивая с кресла. — Хвала богам, что предназначенный мне удар кинжалом принял на себя мой храбрый Нарцисс… Но что будет со мной, если боги не успокоятся на этом?! На форум! Скорее на форум, на рынок, где дают милостыню! — горячечно забормотал он и с надеждой обвел глазами не успевших еще прийти в себя от случившегося сенаторов: — Кто из вас пойдет со мной? Гальба, ты?..
— Прости, цезарь!.. — пробормотал, обескураженный такой просьбой, сенатор. — Но традиции моего рода, мое положение в обществе…
— Сенека! — умоляюще взглянул на философа император. — Ведь ты сам учишь учеников, что истинный мудрец должен хоть несколько дней в году прожить в нищете, чтобы его душа и тело привыкали к возможным несчастьям…
— Увы, цезарь! — поклонился Сенека. — Все эти дни в нынешнем году для меня уже прошли, а новый год еще не наступил…
С минуту Клавдий, хмурясь, глядел на тучную фигуру философа, его ироничное, сытое лицо, затем, отыскав глазами тестя, позвал: