Мишка сидел в мужской комнате долго. А когда вышел, то коснулся меня мокрой рукой. В чем была рука, думать не хотелось, но, судя по Мишкину мокрому лицу — в воде. Парень явно пытался прийти в чувство. Трус! Хвост заячий! И на фоне Мишки почувствовав вдруг себя героем, я бодро постучала в дверь. Потому что именно мне бояться было нечего.
— Войдите! — произнес все тот же вежливый, уверенный в себе голос, и я, втолкнув Мишку внутрь, вошла следом.
Мишка мялся на пороге, дверь из-за его неуклюжей фигуры закрыть было сложно, но я как-то справилась. С большим трудом.
— Извините, — начала я, состроив стеснительно-невинные глазки. — Миша — мой напарник по лабораторной работе. Мы очень спешим, вы бы не могли отпустить его поскорее?
— Внизу вы не спешили, — слегка усмехнулся психолог. На меня даже не посмотрел. Будто и нет меня — только Мишка. — Но я вас не задержу, молодые люди. Присаживайтесь.
Мишка послушно плюхнулся в кресло как раз напротив психолога, а я осторожненько присела на кожаный диванчик у покрашенный в темно-зеленый цвет стеночки. Ну и зачем здесь, спрашивается, диванчик? Диванчик был удобным и навевал желание расслабиться. Впрочем, такое желание навевало здесь все: стены, выкрашенные интимно-темной краской, приглушенный свет, странная лампа на столе с зеленым абажуром, застекленный шкаф с многочисленными книгами, и Мишка, теперь уже не пятнистый, а белый как белье после стирки.
— Вы, молодой человек, и в самом деле хотите, чтобы девушка присутствовала при нашем разговоре? — начал психолог.
— А что, будет неприятно? — спросил Мишка, к которому начала возвращаться его уверенность.
— Не знаю. Это мне у вас надо спросить, — ответил мужчина. — Это же вы меня несколько дней подстерегали в коридоре? Можно узнать, зачем?
Я улыбнулась. Психолог бросил на меня короткий, внимательный взгляд (заметил-таки) и вновь переключился на Мишку. Мне стало не по себе. Как будто на мгновение меня поместили в свет прожекторов, а потом вновь оставили в кромешной темноте.
— Никого я не подстерегал! — отрезал Мишка, опять покрываясь пятнами.
— Да что вы? — сладко спросил психолог. — А кто несколько дней в туалете под моей дверью кого-то караулил?
— Ваша дверь меня не интересует! — заметил Мишка. — Меня туалет интересовал. Может у меня по… э… дизентерия!
— Молодой человек, вы в курсе, что причина большинства наших болезней — нервы?
— Знакомая сказочка… — ответил Мишка, которому разговор явно начинал нравиться.
Мишка ведь такой — его хлебом не корми, а дай поболтать. Вот и теперь, найдя благодарного слушателя для долгой и бесполезной дискуссии, мой друг устроился в кресле свободнее, закинув ножку на ножку, и я вздохнула — это надолго!
— Кто вам сказал, что это сказка? — слегка сузил глаза психолог.
— Ученые! — ответил Мишка с видом академика на научном съезде. Начинается! — То им соль — белая смерть, то сами же говорят — соль необходима нашему организму!
Бред сивой кобылы.
— Но не в таких количествах… — чуть сузил свои чудесные глаза психолог, добавив все тем же ровным тоном:
— Не будем отвлекаться. Так из-за чего началась ваш… ваша дизентерия?
— Из-за спора, — невозмутимо заметил Мишка.
Брови психолога поползли вверх, а глаза чуть более округлились:
— Как это?
Видимо, нашему психологу впервые стало и в самом деле интересно. Мне, кстати, тоже.
— Поспорил с друзьями, что молоко с селедкой вполне совместимы, — уныло ответил Мишка. Я усмехнулась — а нам про какое-то пиво заливал!
— Много проспорили? — почти сочувственно спросил психолог. На что Мишка выдохнул:
— Много…
Я поняла, что разговор двух… умных несколько затянулся и подошла к Мише, шепнув ему на ухо:
— Мишенька, я пойду, ладно, подготовлю все к… работе.
— Иди! — царственно разрешил Миша и, прошептав «до свидания», я осторожно выскользнула в дверь. Последний взгляд психолога преследовал меня еще долго… Что-то странное было в этом взгляде, что-то, чего я никак не могла понять…
И я ушла, хотя очень хотелось остаться.