Мы немного повалялись в палатке, потом поднялись на небольшой холм. расчистили на нём от больших камней площадку, поставили флажки. Пообедали бутербродами с колбасой и яичницей. В три часа вернулись Николай с Сергеем, бросили рюкзаки, зашли на кухню и выпили по стакану водки, вышли на улицу, Николай закурил.
– Что там случилось? – Мы с Мариной подошли к ним.
– В трещину упал, разбился сильно, доставали. – Ответил Сергей.
– Живой? – Марина старалась не подавать вида, что сильно взволнованна.
– Мёртвых на вертушке не катают. – Николай достал рацию, включил, она заскрежетала. – База, это первый, приём. – Рация снова затрещала.
– Первый приём, база на связи. Как дела у вас? Приём.
– Вытащили, жив, голова разбита сильно, нога сломана, перелом закрытый, обморожение рук. Что с вертушкой? Как поняли? – Николай говорил в рацию, а сам смотрел то на меня, то на Марину.
– Поняли отлично. Вертушка пролетела мимо нас минут пять назад, летит к вам, ожидайте. Как приняли? – Ответил Георгий по рации.
– Принял. Ждем. Рацию не выключайте. Конец связи. – Николай убрал рацию в нагрудный карман куртки. Через пару минут пришли остальные, притянули акью с пострадавшим, его голова была перемотана бинтом, пропитавшимся тёмной кровью со сгустками, под глазами фиолетовые синяки, и они не открывались от отёка, левая штанина распорота и наложена шина, ладони лежали на груди, без перчаток и пальцы были чёрными, он тихо стонал.
– Принеси аптечку, надо морфий вколоть. – Виталий обратился к Лесе. Она убежала в палатку, через пол минуты появилась с пластиковым чемоданом.
– Кто в вену колоть умеет? – Спросил Николай.
– Я умею. – Ответил я.
– Ты ценный человек. – Виталий протянул мне ампулу и шприц. – Коли давай, кубик.
Я набрал в шприц жидкость, перетянул руку жгутом из аптечки, вены начали вздуваться, проткнул иглой кожу, немного набрал крови, проверил, попал ли в вену, ослабил жгут и медленно ввел лекарство. Пострадавший что-то попытался сказать и улыбнулся. Послышался грохот лопастей вертолёта. Через пару минут вертолёт сел на обозначенную нами площадку, но глушить двигатель не стал, на высоте дизель не заводится. Мы выгрузили заброску, передвигаясь на полусогнутых ногах, чтобы не зацепило лопастями, газовый баллон, коробки с конфетами, пивом, водкой, мешки с картошкой и луком, загрузили пострадавшего. Вертолёт улетел вниз по ущелью, над ледником.
– Завтра подъём в три утра, в четыре выход во второй лагерь. – За ужином Семён посвятил нас в планы. – Переночуем наверху и обратно.
– Зачем так рано? – Мне совсем не хотелось вставать посреди ночи.
– Чтобы «сковороду» до солнцепёка проскочить. – Серьёзным тоном ответил Николай.
– Сковорода? Что это? – Марина подняла брови и на лбу появилась длинная морщинка.
– Это как в фильме «Сталкер» Тарковского мясорубка в «зоне». – Пошутил я, но никто не понял, о чём говорю.
После ужина я с Мариной ушёл в палатку, уснуть не получалось, лежал в бреду, видел сны наяву, время безжалостно тянулось, снилась Света, Аня, Марина, были флэшбэки от ЛСД. В половину третьего я выполз из спальника, надел термобельё, штаны-самосбросы, флисовую куртку, пуховик, шапку, собрал рюкзак для ночёвки во втором лагере и для заброски, надел высотные ботинки, пристегнул к рюкзаку кошки, и ледотык. После быстрого завтрака в тишине мы пошли за Семёном к горе, освещая фонарями тропу по леднику. У подножия надели кошки, обвязки, мне помогла разобраться со всем Марина. Встегнулись в связку и пошли дальше, прошли трещины по алюминиевой лестнице, как мост, переброшенной через них, и дальше по узкой, натоптанной в снегу тропе вверх, петляя вокруг трещин вереницей. Встало солнце, мы остановились, чтобы раздеться, я снял штаны, куртку, остался в одном термобелье. К полудню добрались до плато, которое называется «сковорода», солнце беспощадно жгло, снег слепил даже в тёмных высотных очках, голова болела и кружилась, тошнило, ноги не слушались, воздуха не хватало. Мысли спутались, откуда-то из глубины в памяти всплывали воспоминания из детства, о которых совсем не хотелось думать даже внизу, во рту пересохло, мучала жажда. Мне казалось, что я умру так и не дойдя до лагеря.
Я бросил рюкзак, и сел на него, в висках пульсировала кровь. Это было самое тяжёлое в моей жизни, я жалел, что пошёл.
– Денис, как ты себя чувствуешь? – Ко мне подошёл Николай.
– Сложный вопрос. Очень плохо, но так и должно быть.
– На, выпей две таблетки. – Николай протянул мне парацетамол. – Полегчает.