– Мама, а ты почему не ешь? – сказал он ей однажды.
– Ой, да я не хочу! Я на работе чай пила с конфетами. Ты ешь, ешь! – замахала на него руками мать.
– Нет, – твердо сказал он, решительно отодвигая от себя тарелку, – ты не ешь, и я не буду.
Тогда мать, незаметно смахнув навернувшуюся слезинку с глаз, налила и себе чай.
Нельзя сказать, чтобы он презирал или стыдился такой жизни, нет, он принимал, как должное свое существование, но все равно подсознательно хотелось, конечно, другого. Он мечтал получить образование, иметь достойную работу, чтобы заработанных денег хватало и ему, и матери. Но он никогда не ставил перед собой сверхзадач, его главной целью было лишь выбраться из нужды.
– Артемка, учись хорошо, – твердила ему мать. – Тебе надо поступить в институт, выучиться, стать человеком. Вон у Смирновых Степка, гляди, выучился, теперь начальником работает. Вот бы и тебе так. А то так и будешь перебиваться картошкой да пустым чаем, как мать твоя. Ой, не приведи господь!
Учеба в институте давалась легко, но денег опять-таки не хватало. Вместе с такими же как он, бедными, необеспеченными родителями студентами, подрабатывал на стройке по вечерам, да и на товарной станции он был частым гостем, стылыми зимними ночами разгружая вагоны.
Но и после окончания института жизнь его не изменилась. Он работал скромным проектировщиком с мизерной зарплатой. Ютился в серой комнатенке в домике на самой окраине города с вросшими в землю тусклыми окошками. Каждое утро хозяйка сердито гремела ведрами, по-стариковски ворчливо жаловалась сама себе на свою незадавшуюся судьбу, помочь некому, вот и воды-то, мол, никто не принесет. Приходилось подниматься с постели, быстро одеваться, нетерпеливо ступая ногами по настывшему за ночь скрипучему полу, а потом бежать через три квартала к колонке, вдыхая с дрожью и ознобом холодный зимний воздух.
Однажды он понял, явственно почувствовал самой душой, что дальше так жить он не будет. Если он не сможет предпринять каких-то мер к изменению своей жизни, то так и останется в этой серой шкуре, не оправдав ни собственных надежд, ни, что самое для него больное, надежд матери. Тогда-то у него и зародилась мысль уйти с работы и начать собственный бизнес. Конечно, он еще не совсем четко представлял себе, как именно он должен его начать, но одно он знал твердо, – если он будет искать, то путь обязательно найдется. И он стал искать.
Впрочем, решение пришло быстро, как бы само собой: он – архитектор, значит, будет создавать дома. С этого решения все и началось. Постепенно нашлись заказчики. Он работал творчески и с фантазией, разрабатывал проект применительно к данной семье, с учетом вкусов и потребностей каждого домочадца, с которыми он даже знакомился, чтобы лучше изучить их привычки. Со временем заказчиков становилось все больше. Один он уже справиться не мог, дело требовало развития, так появились у него коллеги.
С приходом приятного этапа благополучия и процветания он, тем не менее, никогда не забывал, с чего он начинал, и потому, будучи хозяином расширяющейся фирмы, он отдавал должное своему окружению, тем людям, вместе с которыми он строил свое дело. Он не скупился на хорошую зарплату и уважительное отношение к каждому сотруднику. В отношениях с ближайшими помощниками, круг которых сложился почти с самого создания фирмы, он был, скорее, не боссом, а другом. Их мнение было важным для него, и если они большинством голосов высказывались в пользу того, а не иного решения, он подчинялся им. И это всегда было правильным.
Казалось, в его жизни нет места для печали и тревоги, но они приходили всегда с появлением этого странного сна. Он не знал, что же точно его беспокоит: то ли жуткая реальность сновидения, то ли упорное его повторение.
Вот и сегодня он, сумрачный, шагал по широкому ярко освещенному коридору к дверям своего кабинета. Его не радовали приветливые улыбающиеся лица коллег, он против обыкновения тяжело, как будто через силу, отвечал им.
В приемной секретарь приветствовала его улыбкой.
– Здравствуйте, Артем Николаевич.
Он кивнул в ответ.
– Маша, пожалуйста, соберите всех помощников ко мне. Да, и сделайте нам кофе. Ну впрочем, что это я, вы же и сами знаете.
Секретарь взялась за телефонную трубку.