Именно так случилось и с Лерой. Это сейчас она, увидев его после долгих месяцев, почему-то радостно улыбается, а в день их расставания со злостью в глазах бросала ему в лицо колючие слова. После безуспешных попыток примирения, она, наверное, напоследок хотела выместить на нем злость за свои несбывшиеся, извечные женские надежды на сильное плечо и крепкий тыл. Но он был непробиваем, он страстно хотел одного, чтобы поскорее за ней закрылась бы дверь. Он и сейчас отчетливо помнит облегчение от звенящей тишины, наступившей сразу после резкого удара входной двери. Так, зачем же она вновь пришла? Неужели хочет все начать сначала?
– Я пришла поговорить с тобой, – отвечая на его немой вопрос, сказала Лера, усаживаясь в его любимое кресло у окна.
Она прекрасно знала, что он не терпел этого, но все-таки села именно туда.
– О чем? Мы уже, если ты помнишь, все выяснили и во всем разобрались. Что еще тебе нужно?
Он чувствовал, как в нем закипает раздражение. Возможно, дело было даже не в Лере, не в ее неожиданном и таком неприятном визите, а в нем самом – в собственных мелких, докучливых неприятностях. Он больше не ощущал привычного уравновешенного жизненного ритма, не было той основательности и надежности, что он так ценил. Все вдруг стало каким-то шатким и зыбким, как веревочный мост под ногами.
– Ты знаешь, я много думала о наших с тобой отношениях.
– Нет у нас с тобой никаких отношений, – нетерпеливо перебил он Леру. – Давно закончились. Ты забыла?
Лера, лукаво улыбаясь, непринужденно покачивала острым лакированным носком своего сапожка.
– Ну, зачем же так грубо? Закончилось, но не все. Дело в том, что я беременна.
Он несколько мгновений молча смотрел на Леру, как бы пытаясь полностью проникнуться ее мыслью, затем громко рассмеялся. Его смех звучал резко и вызывающе. Лера спокойно наблюдала за ним, ее взгляд как будто говорил: "Ну что же, посмотрим, кто будет смеяться последним".
– Ты, конечно, ничего не могла придумать более идиотского. Беременна она! А я-то здесь причем? Ты думаешь, я буду выяснять у тебя, сколько месяцев твоей беременности, высчитывать мой это ребенок, или не мой. Даже и не думай. Я и так знаю, что не мой. Надеюсь тебе все ясно? А дураков поищи в другом месте.
– Значит, ты так? Без всяких переговоров?
– Интересно, а что ты хотела? Что ты хотела получить от меня? Деньги, наверное? Так ведь?
– Нет, не деньги, – Лера, вздернув подбородок, вызывающе смотрела на него.
– А что же? Уж не думала ли ты, что я, потеряв голову от счастья, тебя в ЗАГС поведу?
– Почему бы и нет? Ребенок-то твой! Твой!
– Ну-ну.
– Ладно, – с угрозой в голосе произнесла Лера, поднимаясь с кресла и подходя к нему, – не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.
– Позволь тебе напомнить, что время месткомов и горкомов давно прошло.
– Ничего, мы еще посмотрим, кто будет всю эту кашу расхлебывать. Я не собираюсь одна отдуваться. Тебе это ясно?
– Ну-ну.
Она ушла, как в прошлый раз, гулко захлопнув за собой дверь.
6
Прошло несколько месяцев. Жизнь вроде бы начала возвращаться в свою обычную колею, он каждый день уверенной походкой входил в свой кабинет. Мало-помалу порядок наступал во всех его делах. Он четко осознавал, что причина этого – он сам, его теперь уже нормальное внутреннее состояние, так происходит потому, что закончились его ночные кошмары. Конечно, глупо было для делового человека оставаться в "привязке" к каким-то снам, но так было, и он, по крайней мере, сам с собою должен быть честен в этом.
Минуло уже немало времени с тех пор, как он в очередной раз проснулся в холодном поту. Он даже стал забывать о них. Легкость и радость были в душе, бодрость во всем теле, не хотелось думать и вспоминать о пережитом внутреннем надрыве, тревогах и печали. Вот бы так было всегда!
Но однажды, уже в самом конце зимы, сон пришел опять. Все то же – темная ночь, улица, освещаемая лишь светом габаритных огней, грохот рессор по дороге, и он, беспомощный и жалкий. Он вновь весь в поту вскочил в ужасе с постели. Ему казалось, что он все еще слышит шум машины, ощущает удары собственного тела об дорогу, четко видит беспорядочные движения своих рук и ног, увлекаемые мощной силой. Он приходил в себя медленно, много медленнее, чем когда бы то ни было. Наверное, ему, действительно, пора к психиатру. Надо, наконец, признаться самому себе в этом. Пора обратиться за медицинской помощью, пока он окончательно не сошел с ума.