— Ух!
Я не могу представить себе, чтобы каждый раз, когда у меня есть видение, я теряла бы столько энергии. Или, может быть, лучшее сравнение — каждый раз, когда я пересматриваю видение, чтобы что-то изменить.
— Полагаю, что пройдёт ещё один месяц, пока я не вернусь к полной силе. Дольше, если я продолжу раскидывать свою пастель, но небольшие прыжки не очень облагаются налогом. По мере того, как я иду дальше назад во времени, стоимость становится выше с геометрической прогрессией, и время на восстановление тоже увеличивается.
Как будто только осознав, что она сжимает своё собственное запястье, Софи опускает руки по бокам, затем скрещивает их на груди.
— Когда цена становится слишком высокой, идут в использование мои физические ресурсы, которые являются более ограничены, чем мои сверхъестественные силы.
— Вот почему ты такая худая.
Её челюсть сжимается, но она кивает.
— Этот последний прыжок…
— Когда ты спасла девушку, — прерываю я. Оно работает; Софи улыбается, чуточку.
— Когда я спасла девушку, да. Я использовала всё, что могло дать моё тело. И физическое восстановление требует времени. Я не могу просто выпить кучу молочных коктейлей каждый день — это не добавит сил. Но…суть в том, что это занимает много времени.
— Извини, — прошептала я.
Она несколько раз моргает, а потом говорит:
— Нет. Мы поговорим во время обеда. Договорились? — И пожимая мою руку, она отправляется в класс. Я вздыхаю и иду к себе
Глава 13
Не успел закончиться урок, как я уже на пути к двери. Мои глаза направлены вправо к шкафчику Софи — место, которое я старательно избегала всего несколько дней назад — и первый человек, чьи глаза я встречаю, не Софи…
А Линден.
Разговаривает с Софи.
Его глаза встречаются со моими, и он выглядит немного шокированным, когда между нами вспыхивают молнии. Я избегаю этого взгляда, и к тому моменту, когда я снова могу взглянуть, он смотрит на Софи и смеётся.
И почему он не должен? Действительно, признаю я себе, держась за ремни своего рюкзака, они хорошо смотрятся вместе. Они оба стройны и элегантны, что его общий GQ стиль и её эклектичный шебби-шик сам по себе выглядит так, как будто тут им и место. Острая боль ревности извивается у меня в животе, и я не знаю, какой правильный ответ. И какие выводы я вообще делаю? Они просто разговаривают.
Правильно?
Мои глаза приклеены к ним — то, как он склоняет голову, чтобы услышать её поверх шума, улыбка, которую он дарит ей, заставляет мои внутренности превратиться желе. Горячее желе — может быть, больше похоже на расплавленную лаву — и я отталкиваю желание разозлиться на Софи. Это не её вина. Это даже не его вина.
Моя, потому что я достаточно глупа, чтобы поверить в то, что у нас с Линденом было что-то настоящее. Я должна была знать это, даже тогда.
Софи протягивает руку и поглаживает руку Линдена во время разговора. Её лицо застывает — всего на секунду. Она смотрит на него, и только тогда я понимаю, что он не смотрит на Софи.
Он смотрит на меня.
Глаза Софи встречаются с моими, и она кажется…почти испуганной. Она отворачивается от меня и снова улыбается Линдену, но сейчас немного напряжённо, и вскоре он покидает шкафчик и уходит от неё — и меня — даже не взглянув.
— Прости, — сказала Софи, как только я подошла к ней. — Я не знала.
— О чём ты говоришь? — говорю я, и хоть я пытаюсь удержать горечь в голоса, я даже близко не достигаю к успеху.
— Ты и Линден. Я не знала, что вы — пара.
— Нет, не пара— шепчу я, оглядываясь в переполненном коридоре, гадая, кто мог бы услышать. Кто бы мог сейчас смеяться над тем, что кто-то вроде меня может быть с кем-то вроде Линдена.
Но когда я возвращаю внимание к Софи, она кладет руку на пояс и поднимает бровь.
— Ну, были.
Я вспоминаю то, что видела. Софи считала с руки Линдена. Его кожа. Её кожа. Она получила считывание сразу после того, как посмотрела на меня. Я стону и закрываю лицо руками, опечалена не только тем, что Софи видела… все, что она видела, но даже тем, что Линден думал об этом. Он должен чувствовать себя таким глупым и воспринимать себя так каждый раз, когда видит меня. Он должен презирать меня.
— Это была ошибка, — говорю я, и это все, что из меня может вырваться, когда моё сердце разрывается снова, оставляя любые дальнейшие слова глубоко у меня в горле.