Но правда в том, что приятно анализировать окружение и принимать обоснованные решения. Это заставляет меня чувствовать гораздо больше контроля над своими способностями, которые управляют мной всю жизнь. Да, когда я в школе, я просто сражаюсь с ними — это проще и быстрее, но этот выбор кажется невероятно важным.
Покалывание растет, распространяется по всему черепу. С каждой секундой сильнее. Обычно, чем больше событие, тем труднее ему противостоять. Для сильного видения прийти сюда, сейчас, кажется, ужасной случайностью; это усиливает мои подозрения и исключает беспокойство, что я могу прыгнуть в тень. Но теперь я должна сделать выбор. Видение может показать полезную информацию, но это может быть просто особенно ужасная автомобильная катастрофа в двадцати милях от города. В любом случае, если кто-то или что-то смотрит, кто-то вроде Смита, как я вхожу в транс посреди художественного урока, может сделать выводы.
Мои пальцы начинают трястись, пытаясь удержать это предсказание в то время, пока размышляю над тем, должна ли я, и боль начинает пульсировать. У меня в голове появляется мысль, что, возможно, у меня нет выбора. Другим следствием того, сейчас я позволяю видениям приходить чаще, стало то, что им труднее противостоять. Это как силовая тренировка, чем чаще я отодвигаю видения, тем легче с ними сражаться. Но в последний раз, когда мне было совершенно невозможно предотвратить видение, меня преследовал паразит, который убил ребят, чтобы добраться до меня.
День продолжает становиться всё лучше.
Разговоры в классе становятся громче, когда наступает обеденный перерыв, и я надеюсь, что никто не заметит, что я кладу голову на руки на столе, закрываю глаза и сдаюсь видению.
Шторм в моей голове смягчается на мгновение, когда я перестаю сопротивляться, но внезапно он снова возрастает, поднимается словно торнадо в моём черепе, высасывает ветер из меня и избивает мой мозг, заставляя каждую мышцу в моём теле напрячься.
Последнее видение, которое у меня было, было таким сильным -
Было…
Было.
Занавес за моим вторым взглядом — веко моего третьего глаза — чувствует себя тяжело и моё зрение — само вспыхивает, словно пробуждается от глубокого сна. Я стою в фойе красивого дома. Кажется, действительно это хороший дом, похожий на дом Линдена, я ругаю себя. Это не дом Линдена. Фокус. В моей голове появляется тупая пульсация, когда я пытаюсь понять. Я поворачиваюсь и смотрю позади себя на двери дома. Или входные двери, скорее. Красивые французские двери, высотой восемь или девять футов с круглыми стеклами и коваными изгибами и завитушками, покрывающими каждый дюйм. Верхний свод, возвышающийся над мной, и стены окрашены в дополняющие серо-коричневые оттенки. Изогнутая лестница полностью великолепна, с медово-коричневым деревянным поручнем, поднимающимся до второго этажа, с замысловатыми скошенными перилами, обернутыми искусственным плющом.
Несмотря на прекрасные декорации, я знаю, что здесь есть что-то важное, и я жду ответ, сила, которая находится где-то глубоко в моём животе, и кажется, что веревка привязана к моей талии, тянет меня, куда мне нужно идти. Кажется, он неохотно появляется, так или иначе, но после доброй минуты он наконец-то что-то делает, и мои ноги поднимают меня по лестнице в большую комнату — или, во всяком случае, к нескольким комнатам, достаточно большим, чтобы произвести на меня такое впечатление. Первая комната, в которую я вхожу — это эта гостиная, и я вижу огромный шкаф и ванную комнату слева. Комната выполнена в форме буквы L и я захожу за угол.
В видении я падаю на колени, живот сжался.
Красный цвет везде. Разбрызган на стенах, капает на ковер, даже раздвижные стеклянные двери, которые выглядят так, будто они открываются на балкон, покрыты полосами крови. Тянущее ощущение в моём животе усиливается, поэтому я делаю несколько глубоких вдохов и заставляю себя встать на ноги, поэтому я могу сделать несколько ошеломляющих шагов к кровати, где лежат двое людей, в буквальной луже крови. Мужчина и женщина. Владельцы дома?
Через кровь я вижу то, что кажется мне ранами от ножа, по десяткам десятков раз. Руки, ноги, рваные отверстия в постельном белье. Тот, кто это сделал, колол их снова, снова и снова.