Подожди. Я чуть не проскользнула в дом. Но с таким количеством проблем, как у меня было со льдом в последнее время, Сиерра всегда держит наше крыльцо чистым.
" — Не обязательно видеть будущее, чтобы знать, что ледяные ступеньки — это несчастный случай, ожидающий своего часа,» — шутила она.
Как только я могу двигаться, я сажусь и смотрю вниз на шаг, и моя голова пульсирует так сильно, что я едва могу чётко мыслить.
Красный.
На крыльце из крови сформировалась скользкая, вязкая лужа на ступенях. Я, вероятно, оставила следы по дому. Не то, чтобы кто-то будет сердиться на это.
Мои глаза следуют прямо за следующим шагом, и я вижу кровавый отпечаток, затем на нижних ступенях.
Затем еще отпечатки, ведущих далеко по снегу, который всё ещё лежит на газоне.
Дафни.
Я встаю на ноги и шатаюсь вперёд. Следы ведут через двор, затем поворачиваются к лесистой площади за нашим домом.
Всё во мне кричит, чтобы следовать за ней. Чтобы… я не знаю, отомстить. Но рациональная часть меня хочет тчательно подумать.
Если я последую за ней, я умру.
Теперь я узнаю деревья — те же самые безлистные тополя, которые были в моём видении.
Здесь я должна умереть.
Но… Я почти взрослая, и она мелкая десятилетка! Кроме того, я знаю, что произойдёт; Я могу это изменить.
Сиерра сказала мне, что она тоже пыталась изменить это. Она знала, что Дафни была монстром. Она бы не намеренно отвернулась от неё на секунду. Но почему-то, несмотря на меры предосторожности Сиерры, Дафни в любом случае добралась да неё.
А потом пошла и добралась к моей маме.
Я вспоминаю, как Дафни спрашивала о моей маме, и я рассказала ей, что она была в доме, но спала. В то время всё казалось таким невинным.
Дыра в моём сердце при мысли о маме, мёртвой в доме, настолько черна и бездонна, что я чуть не кидаюсь в лес прямо в тот момент. Конечно, смерть не может быть хуже, чем жить с этим чувством — это чувство, что я потерпела неудачу, и у меня даже нет сверхъестественного паразита, виноватого в этом.
Просто глупая, глупая я.
Я осталась одна, и это моя вина. Я не хочу продолжать, если я потеряла всё. Всё. Линдена. Сиерру. Маму. Кто у меня есть, кроме них?
Никого.
Никого.
Нет.
Софи.
У меня есть Софи.
Софи, которая чуть не убила себя, вытаскивая мою задницу из огня в последний раз, где я облажалась.
Софи, которая всё равно любит меня.
Я никогда не была бегуном, но я бежала полмили до дома Софи, что определённо поставила, должно быть мировой рекорд, по крайней мере, на заснеженных улицах. Звонок был тихий, я звоню в колокольчик и одновременно бью кулаками в дверь.
— Софи! — Кричу я, когда никто не подходит. Я считаю, что могу попытаться открыть эту дверь, но внешняя дверь безопасности — это совсем другое дело, чем дешевая, хрупкая дверь в спальню.
Я всё ещё обдумываю это, и, когда я поднимаю свою неопрятно одетую ногу, дверь открывается, и я лицом к лицу сталкиваюсь с яростной матерью Софи.
— Как ты думаешь, что ты здесь делаешь — эй! — называет она, когда я сжимаю её, подталкивая к дверной раме. Я извинюсь позже.
— Софи! — Мой голос дрожит, когда я снова зову ее по имени. Я открываю дверь, и Софи сидит прямо в постели, ужас танцует в её глазах.
— Шарлотта? — спрашивает она, спокойнее при виде меня, но явно смущена.
— С Дафни что-то серьёзно не так, — говорю я, — слова в беспорядке, одно поверх другого в спешке, чтобы рассказать всё, прежде чем мама Софи догонит меня. — Это она убила своих родителей. И мою тётю и мою… мою… Софи, моя мама мертва. Я не могу жить без неё. Мне нужно, чтобы ты вернула меня обратно.
— Я не могу, — говорит Софи, и на её лице появляются слёзы, пустые в пугающих глазах. — Я не думаю…
Её голос прерывается, когда её мама штурмует комнату.
— Ты, — говорит она, указывая на меня длинным пальцем. — Вон!
Я поворачиваюсь к Софи, с отчаянием в моих глазах.
— Пожалуйста. Всего час. Всё получится всего за час. Я не могу спасти её родителей, но… пожалуйста, Софи, ради бога, пожалуйста! Если я не смогу это исправить, она тоже меня убьёт; Я видела это.
Рука мамы Софи обернулась вокруг моей руки, и она вытаскивает меня из комнаты. Слёзы и сопли текут по моему лицу, и, хотя я стараюсь увернуться, она выше меня. Больше, меня. И даже если бы она не была, моя сила исчезла.