Я сделала это. Я ударила его. Я была чертовски близка чтобы его убить. Я не знаю, о чём он думает, как он может просто простить меня.
Не тогда, когда я всё ещё не простила себя.
— Возможно, я просто не могу смириться и принять отказ, — говорит Линден, сбрасывая рубашку и укладываясь на кровать рядом со мной, сжимая руки между коленями. — Но я не могу просто отпустить тебя. Я пробовал. Это не работает. Я узнал, что ты была ранена, и я… я не очень хорошо себя чувствовал, — тихо сказал он, глядя на свои сжатые пальцы. — Я прогулял школу, и я был здесь весь день, кроме того времени, когда я уехал на час, чтобы ты получила это, — говорит он, указывая на коробку. — Когда я узнал, что всё будет хорошо, это… это было похоже на то, что весь мир начал снова вращаться.
Я помню это чувство. Это то чувство, когда я узнала, что он будет жить. Слёзы на моих щеках появились прежде чем я смогла даже подумать, чтобы остановить их, и я засунулу оставшуюся часть брауни в рот и попыталась вытереть их незаметно. Хотя, возможно, нет смысла скрывать от него такую реакцию.
— Ты ответила на поцелуй в аудитории, Шарлотта. Убедительно.
Мои щёки, безусловно, ярко-красные, но я просто продолжаю жевать, фокусируясь на обильной, удивительной глазури, чтобы не расплакаться еще больше.
— Теперь, если ты не хочешь быть со мной, я оставил бы это. Я знаю, что нельзя заставить кого-то иметь отношения. Настоящие. — Он колеблется и добавляет: — Кажется, я знаю это лучше, чем кто-либо другой.
Я киваю молча; он заслуживает полного доверия за это.
— Но это не тот случай. Не так ли?
Он смотрит на меня, и хотя я не говорю, я знаю, что мой ответ сияет в моих глазах. Я не могу себе представить, чтобы он не хотел этого. Не на секунду. Момент.
— Так что ты делаешь, это мой выбор для меня, — говорит он, и хотя его слова спокойны, под ними царит гнев, который я не могу не заметить. — И если ты думаешь, что имеешь на это право, тогда ты должна объяснить мне причину.
Его глаза обжигают мои, и истина его слов потрясла меня в самое сердце.
Он прав. Я предоставлю для него выбор. Точно так же как Смит заставил его быть со мной, я заставляю его не быть. Я ненавижу это сравнение. Я так сильно это ненавижу, что могла бы очистить это из моего разума.
Но я знаю это сейчас. Поэтому я не могу.
— Хорошо, — прошептала я. — Ты победил.
Я смотрю на дверь, а затем, опустив руки и дрожа, я поднимаю подбородок, пока наши глаза не встречаются.
И я разбиваю ему сердце.
— Единственная причина из-за которой Бетани мертва, это я. Смит убил её ни по какой другой причине, кроме, как привлечь моё внимание. Он убил всех, чтобы добраться ко мне. Если бы не я, сейчас у тебя была бы девушка. Это просто была бы не я.
Он сидит, ошеломленный, его рот раскрыт, в глазах ужас.
Моё горло будто закрывается, но я заставляю себя сказать ещё несколько слов.
— И Линден? Это даже не все. Это только та часть тайны, которую я могу тебе рассказать.
Я слышу, как он дышит тяжёлыми вздохами, которые заставляют меня отвернуться от боли. Я не могу смотреть на него, когда он так мучается. Знать, что я это сделала. После всего, я ранила его снова.
— Моя жизнь — это кошмар, Линден, — бормочу я себе в ноги. — Твой кошмар, если быть откровенной. Если бы был другой путь, — говорю я, боясь, но я не могу оставить его с тяжестью надежды. Я заставляю себя продолжить. — Но нет. Никогда не будет.
— Шар…
Но мы спасены звуком открывающейся двери, чтобы снова впустить мою маму, а за ней следует медсестра с пустой инвалидной коляской.
Моя колесница.
Фальшивая улыбка приклеилась сама по себе на моё лицо. Отрепетированная улыбка, которая скрывает все мои секреты. Я всегда так хорошо умела это делать.
— Твой трон, принцесса, — весело сказала медсестра.
— Я возьму твою сумку, — предложила мама, хватая пластиковую большую сумку для больницы, в которой держат мою окровавленную одежду. Я предпочла бы просто выбросить всё это в мусор. Вероятно, я так сделаю когда вернусь домой. — Ты хочешь, чтобы я взяла это? — спрашивает она, подходя к коробке от Линдена.
— Нет! — Слишком резко говорю я, держа драгоценный предмет у своей рубашки. Мой последний подарок от Линдена, я совершенно уверена. — Я возьму её.
Мама кивает, и я стою и неловко щупаю коробку в течение нескольких секунд, прежде чем Линден помогает удобно расположить её у меня на груди.
— Спасибо, — прошептала я, достаточно громко, чтобы он услышал. — За всё.
Но я не смотрю на него. Я не могу. Я не хочу видеть, что он на самом деле думает обо мне сейчас. Я бы предпочла не знать. Я обнимаю коробку к груди и прохожу мимо него к ожидающему инвалидному креслу.