– Ты предлагаешь нарисовать кровью обе мои руки? – с не очень довольной гримасой уточнил я у друга.
– Если бы ты был ранен, то я бы так и предложил сделать, чтобы не отходить далеко от того, что было в моём сне, – твердо сказал Степан. – В нашем же случае я предлагаю…
Он посмотрел себе под ноги и носком правого ботинка поковырялся в земле. Получилось плохо. Почва даже ночью внутри леса, когда обычно всё влажное, оказалось очень сухой. Степан взял меня за плечо и потащил прямо в туман. Волки тут же завыли и зарычали, подпрыгивая и делая короткие перебежки. Всё это можно было понять, если присмотреться к перемещениям их зелёных глаз. Два красных фонаря, почуяв неладное, стали быстрее приближаться к нам, громыхая огромными конечностями. Через пять шагов Степан наткнулся на толстое дерево. У его подножия находился опустевший муравейник.
– Сделаем руки тебе из этого, – он зачерпнул рукой хвою и потряс перед моим лицом. – Ложись! Живее!
Я поспешил выполнить приказ Степана. Он перевернул меня на спину, хотя изначально я лёг на живот, и расположил руки вдоль тела.
– Представь свои руки, помоги мне воображением!
Хвоя падала на мои кисти, а я старался представить её касание. Пытался по воспоминаниям воссоздать образ того, как острые края засохших иголок слегка покалывают мою кожу. Волки осмелели и двинулись к нам. Одна из наглых морд появилась рядом со мной, оскалившись и капая мутной слюной на землю.
– Смотри, скорее! Только аккуратно, – жалобным голосом закричал Степан, пятясь от ещё одного волка.
Я приподнял голову и взглянул на свои руки. Полностью покрытые хвоей они лежали вдоль моего тела. Но сейчас по крайней мере походили на самые настоящие конечности. Я медленно оторвал их от земли и дёрнул, сбрасывая все засохшие иголки. Под хвоей были мои пальцы. Я вскочил на ноги и приготовился обороняться от наступавших хищников. Но те пятились назад, не прекращая рычать и скалиться. Потухли и два красных фонаря. Да и армия горящих волчьих глаз стремительно редела. Вслед за ними начал испаряться и туман. Через несколько минут нас окружал лишь ночной лес. Луна отбрасывала слабый свет на дорогу, на которой стояли мы со Степаном. Похоже, эта та самая тропа, по которой мы сможем вернуться обратно в деревню.
– Легко отделались, – выдохнул Степан, вытирая проступившие на лбу бисерины пота. – Я уж принялся жизнь перед глазами прокручивать.
– Рано хоронишь нас, – усмехнулся я. – Но ночь ещё не окончена. Давай попробуем вернуться в деревню и дойти до противоположного входа на кладбище.
И мы двинулись вдоль по дороге. Наверное, стоило поговорить о чем-то, частично обсудить случившееся на кладбище и в густом белёсом тумане, а не молчать. Но ни мне, ни Степану слова не ложились на язык. Потому мы просто шли по тёмной ночи, надеясь поскорее добраться до летнего домика Гаврилы.
Неожиданно впереди показалась странная белая точка. Сперва мы подумали, что это скопище светлячков, решивших собраться в один большой шар и пролететь от дерева к дереву. Но потом точка исчезла. Мы решили не останавливаться, а идти дальше. Через минуту белая точка снова появилась в воздухе. Она висела примерно в том же месте, что и в первый раз. Даже не просто висела, а как будто пульсировала в воздухе, попутно увеличиваясь и уменьшаясь в размерах. Степан сделал шаг в сторону точки, но она тут же исчезла, потухнув и слившись с темнотой. Луна в небе, не желая наблюдать за белым шариком, частично закрылась тёмным облаком. Я, предчувствуя что-то неладное, ускорил шаг. Буквально в следующее мгновение крона ближайшего дерева осветилась десятками белых точек. Они походили на новогоднюю гирлянду. Эффект, конечно, красивый, только что он обозначает?