– Не просчитался, – слова Домового стеганули меня наотмашь по лицу. И почему я забыл, что старик умеет и не гнушается читать мысли? Надо быть поосторожнее в разговорах со своим внутренним «я». – Не просчитался… – чуть более тише повторил он. – Я тебе потом всё объясню. Дойдёт очередь и до тебя. Ты пока лучше книгу дочитай, не отвлекаясь. Немного уже осталось…
Я посмотрел на Степана. Из его глаз нехотя уползал остаток напущенного страха. И вместо него появлялась… просьба, что ли. Мольба поскорее дочитать книгу и разобраться с тем, что в ней написано. Неужели это и вправду так важно? Там содержится единственно верное решение по поводу моих кошмарных снов наяву? Или это важно лишь для того, что мы услышим потом от Домового? Старик немигающим взглядом уставился на свою кружку, шурша пустым фантиком от конфеты в руках. Похоже, что сейчас комментировать мои мысли он не хочет, а ещё раз напоминать о том, что глава не дочитана, не видит смысла. Разогнав мощным напором круговерть домыслов и предположений в голове, я снова погрузился в пучину странного текста.
«И видел это непонятное существо только он. Близкие, расталкивая друг друга, тоже заглядывали в зеркало, но видели лишь свои отражения да облик сына, выставившего вперёд обе руки в непонятном скрюченном жесте. Тем временем герой этой истории неистово рычал на своего двойника, находящегося напротив в отражающей поверхности. Затем человек замолк, принюхался к воздуху, склонил голову набок… Внезапно его нижняя челюсть открылась, а изо рта стали вырываться звероподобные звуки. Он как будто читал какое-то заклинание. Громким и ровным голосом. Вытягиваясь по струнке и сжимая руки, переплетённые крестом между собой. Родные не могли разобрать ни единого слова в потоке гортанных звуков, льющихся изо рта человека перед зеркалом. Единственное, что все отмечали, он говорил одно и то же, меняя лишь тембр и громкость. Точно прогонял кого-то…
От себя замечу, что, скорее всего, так оно и было. Да, во сне человек редко когда может контролировать свои действия, не всегда совершает обдуманные поступки. Точнее сказать, логически верные. Конечно, всё, что мы делаем во снах, кажется нам обдуманным и правильным. Но в большинстве случаев всё это нелогично и абсурдно. Взять хотя бы самый распространенный совет наших знакомых, множества фильмов и книг. Как часто вы сами или кто-то другой во сне просите ущипнуть себя, чтобы понять, спите вы или нет? Вы наверняка скажете, что это выдумка, что подобным методом не добиться ровным счётом ничего. Возможно, но попробовать же стоит! И никто об этом во сне не помышляет. Чаще всего человек в ночных фантазиях делает что-то по какому-то наитию, приказу изнутри.
И вот тут я должен остановиться. Порой это самое «наитие» придумывает такой оригинальный сюжет, которому позавидовал бы любой автор блокбастеров, даже самый искушённый в своём деле. Однако, как и в любом фильме, режиссёр обязательно должен оставить какую-то ниточку, зацепку, за которую может ухватиться главный герой, чтобы выпутаться из совсем незавидного положения. Так и в наших снах. Кто-то незримый и очень властный оставляет нам частичку рассудка, чтобы мы всё же могли совершать некоторые действия, продиктованные здравым смыслом. Именно поэтому, вероятнее всего, герой нашей истории и смог начать читать странное заклинание, отгоняющее злых духов, явившихся ему во сне. А в том, что это были порождения тьмы, я нисколько не сомневаюсь, иначе что могло его так испугать и заставить выкрикивать непонятные звуки? Скажете, что это всего лишь фантазии мозга, воспалённого событиями утомительного длинного дня? Я соглашусь. Но ведь не будет же он так пугаться цветочного поля, усеянного ромашками?! Так?
Однако время, что я отвёл самому себе на ремарку, истекло. Вернёмся к повествованию. Минуты шли, а в зеркале так никто и не появлялся, кроме человека и его испуганных близких. Как и не заканчивал чтение своего заклинания несчастный парень. Его голос всё больше срывался на визг и хрип, но ночной кошмар и не думал выпускать его из своих цепких лап. Близкие снова принялись трясти его за плечи, но, как вы можете догадаться, результат оставался прежним. Наконец, сила его голоса достигла предела, он принялся раскачиваться из стороны в сторону, мелкими и медленными шажками приближаясь к зеркалу. Неожиданно он резко рубанул ребром ладони перед собой. Гладь зеркального стекла задрожала и, не совладав с непонятной вибрацией, возникшей в воздухе вокруг кисти парня, рассыпалась на кучу мелких осколков. Его рука при этом тут же побагровела от потоков крови. Парень наконец затих и опустил кисть, с которой продолжала струиться кровь. Близкие бросились к нему, но от них уже ничего не зависело – жизнь покидала его. А он так и не приходил в сознание. Не отпускал свой треклятый сон. Пульс останавливался. Кровь заливала пол и ковёр, оставляя на них мутные разводы каких-то жутких образов и предметов. Он упал на спину и запрокинул голову, испуская последний вздох. А на полу, в луже мутной крови проявилась чья-то физиономия. Какого-то бородатого мужика с неласковым прищуром и пеньками давно сгнивших зубов…»