– Ну-ка приведи примеры, что ты записывал такого-сякого?
– Да много чего, – я попытался вспомнить сделанные записи. – Как в лесу заблудился, когда с бабушкой за грибами ходил.
– Я помню этот случай, – кивнул Степан. – Всей деревней тогда тебя искали. Оказалось, что твоя бабушка перепутала тропинки, и вы в соседнюю деревню ушли. Мамка твоя седые волосы тогда первые приобрела. Но нагоняй ты не получил.
– Да, бабушка взяла всю вину на себя. Не послушала меня, а я ведь точно ей направление указал…
– Угу, и в лесу мы как раз ещё не были… – зачем-то вставил Степан.
– Так… Что ещё? Как на Ивана Купала телегу у Стаса перевернули и мороженым Машку обмазали. Много чего… Всё бесполезное, в основном. Или… – я мысленно перевернул несколько страниц. – Как дом у Васьки сгорел. Помнишь?
– Помню, – глаза Степана загорелись. – Вот тебе и зацепка. Про змей сон тоже есть?
– Есть… – ошарашенно согласился я.
– Склеил твой дед два рассказа в один, – Степан махнул рукой и сердито стукнул кулаком по столу. – Значит, твоя тетрадка и есть ключ ко всем кошмарам. Если ты хорошо помнишь всё то, что в ней писал, тогда нам не составит труда пройти до конца по тропинке кошмарных снов.
– Звучит неплохо, но задним умом мы все крепки. Это сейчас мы с тобой легко склеили два куска, когда видение в реальном мире закончилось. А тогда я вряд ли бы до такого додумался. Ведь в тетради много всего написано, что с чем стыковать следует?
– Понимаю, – раздосадовано выдохнул Степан. – Но лопату мы тебе нашли, а как ты ей воспользуешься, дело десятое. Я точно твоей тетради не видел. И если даже сейчас мне всё расскажешь, я либо не запомню, либо не сложу всё в момент претворения в жизнь ночного видения.
Степан прав. Он эту задачку не решит. Значит, придётся мне теперь и со страхом бороться, который смотрит из тёмного угла бешеной собакой, и сюжеты из тетради в голове прокручивать, пытаясь их сложить в один сюжет. Незавидное положение, конечно. И всё же это лучше, чем ничего. Авось правильное решение будет само всплывать в голове, подчиняясь некому наитию.
– Пора выйти отсюда и подумать, куда двигаться дальше.
Степан спорить со мной не стал, как и добавлять что-либо к тому, что мы уже обсудили. В четыре шага я преодолел расстояние, отделявшее меня от входной двери в летний домик Гаврилы. Однако сразу дергать ручку я не решился. Приложив ухо к дереву, я прислушался, не доносится ли с улицы каких-то подозрительных и необычных звуков. Первые секунды всё было тихо, а затем я отчетливо расслышал, как детский голос, скорее всего это была девочка, напевал какую-то простую и незамысловатую мелодию.
– Ты тоже это слышишь? – спросил я у своего друга.
Степан приложил ухо к двери и утвердительно мотнул головой.
– Вспоминай, что там у тебя в тетради записано по поводу маленьких девочек, – недовольным голосом буркнул мой друг.
Но про детей у меня точно никогда кошмаров не было. По крайней мере, записанных в тетради. Поразмыслив пару мгновений, я уверенно толкнул дверь, но та отозвалась глухим звоном вперемешку со скрипом и не сдвинулась с места. Опять кто-то закрыл снаружи?
– Странно, дверь открывается вовнутрь… – резюмировал Степан, осматривая петли. – Это нелогично, да и раньше всё было иначе. Это я точно помню.
Я пощупал пальцами петли. Без сомнений, железо было настоящим. Ничего не рассыпалось от моего касания и не изменилось. Похоже, мы наткнулись на первое отличие от реального мира. Значит, всё-таки мы не совсем в деревне. В любом случае делать было нечего. Я собрался с силами и потащил дверную ручку на себя. С первым скрипом двери свет в глазах моргнул, и внутри дома и за окнами на улице воцарилась темнота. Утро в мгновение ока сменилось ночью. Степан от неожиданности тёр глаза, но солнце не возвращалось обратно на небосклон. По положению луны на небе я не умел определять время, потому затруднялся ответить, сколько могли бы показывать часы в данную минуту. Может быть, перемещение завершилось только сейчас? Как-то иначе трактовать подобный эффект не хотелось.
Дверь открылась и явила нашему взору маленькую девочку, лет шести. Она была одета в белое кружевное платьице с приклеенными красными розами в области живота и бледно-голубую шапочку. На ногах красовались жёлтые босоножки. Девочка напевала песенку, мотив которой мне не казался знакомым, и играла с куклами на крыльце дома Гаврилы. Игрушки были сделаны из тряпок и были безликими. Девочка расставляла перед куклами, повёрнутыми друг к другу, пластмассовые кружечки и понарошку наполняла их из небольшого чайничка. Ребёнок так был увлечён своей игрой, что даже не поднял голову, когда мы открыли дверь и сделали несколько шагов вперёд, подходя ближе.