Два соседа — два врага —
И судили, и рядили —
Как делить им два стога,
Что под снегом звездным стыли.
Помирились всё ж в Сочельник
И пошли за водкой в Ельник.
А когда домой пришли —
Много пили, много ели,
Табачок примерно жгли,
Друг на друга не смотрели.
Ведь привычно было так —
У соседа брать табак.
Вот Иван и говорит:
«Ты свою жену не знаешь,
Марья за меня сгорит, —
Ты жену, ведь, не ласкаешь»…
И Степан с Иваном пьют,
Об ладонь ладонью бьют.
Ночи лунные прошли,
Марья Ваню отравила,
А потом, весной, нашли
Марью: умерла на вилах.
Что ж, Степан ее убил —
Муж, который не любил.
Так делили два стога,
Что казались лишь стогами;
Боги были в сапогах
Эллинийскими богами, —
Мужики российской были,
Мягче воска, проще пыли.
Мольба
В пышных храмах торжество:
Где-то в небе — Рождество…
На земле бесснежный лёд, —
Ночью скованный блестит,
Ветер северный свистит
Время движется вперед
Никому никто не верит
Не стучись ты в эти двери, —
Не отворят никогда
Отойди опять во мглу
И замерзни там в углу.
Братство может быть приснится
Будет сердце счастьем биться
Умереть, ведь, не беда.
Слезы страшные помогут
Дописать живому богу
Мертвый образ Рождества.
Старая история
Плачет тихо над собой
Ночью дева: друг не любит.
А по саду молодой
Бродит месяц, — не отступит.
Не отступит он, такой,
От влюбленных, кто с тоской,
Чтобы влиться в очи;
Чтобы плакал и любил,
Кто забвенье жарко пил
В росах белой ночи.
Дева девочкой была,
И была вся — легче смеха;
До зари с луной плыла —
С милым, — милый не помеха.
А теперь вот говорят,
Что глаза ее горят
Болью и позором;
Говорят еще — с тоской,
Жизнью не живет людской,
Бредит всяким вздором.
Всё б ничто, да только как
Встретиться с любимым!
Вновь любилась бы — вот так! —
С огненным и льдинным.
Вот совсем уж побледнел
От мечтаний и от дел
Месяц, с ним и дева;
Утро вспыхнуло зарей,
Сгинул месяца герой,
Всходит солнце гнева.
Эмигрантское
Старуха едет. Едет. Боже мой,
Ее девчонкой видел я когда-то,
Всё трудное мое ей было радо, —
Цветущей яблоней была земной!
Теперь — старуха едет, губы проглотив,
И почему Чайковского мотив
Всю душу жарко вдруг мою так гложет
Ах, Родина, твой Лебедь у рояля, —
Виденье детское, всё в белом существо!
Но вот — старуха. Всё вокруг мертво,
А я — как проклятый в вагонных далях.
Улыбка Джиоконды
Одни слова, слова. О нет,
Любви Твоей как жизни верю.
Но жизнь — не радостный ответ.
Да, я входил и этой дверью
В прекрасный мир очарованья,
Кружили голову признанья
Высокой юности моей;
Я верен был и верил ей.
Бывает так — что страшно вдруг:
Вот этот мой красивый друг,
Идущий к нам походкой важной
Идет к Тебе. Улыбкой влажной
Лицо Твое пылает горячо,
Возможному вы улыбнулись оба,
Меж вами, да, мое плечо…
Нет, не клянись любить до гроба.
С Новым Годом
Снежнозубая улыбка
У красавицы моей;
Веет снегом, веет зыбко
Из заснеженных полей;
Ее очи лучевые
Вижу часто и во сне;
Вся звучит — как ключевые
Воды в солнечной весне;
С новогоднею звездою
В косы месяц заплела,
Чтоб надежда красотою
Счастьем-лебедем плыла
С Новым годом — в счастье новом,
И влюбленность не тая,
Вверх бокалы, с добрым словом, —
Это Родина моя!