Поистине жаль!То не снег на земле, а нефрит!
Сухая траваОжила, весну возродив[36]. Таньчунь, не задумываясь, произнесла:
Нежданно камышБелоснежен стал и красив[37]. Хотя дорожаетВино к началу зимы…[38] Ли Ци:
Год благодатен!Наполним амбары мы.[39] Дрогнул тростник,Пепла в трубках уже не видать…[40] Ли Вэнь:
Ян вместо Инь[41]Принимает Ковша рукоять[42]. Горы в снегу —Трав исчез изумруд совсем…
Син Сюянь:
Нет и прибоя:Берег обмерзший нем.
Ива под снегомВетви держит едва…
Сянъюнь:
В зарослях гибнетРазорванная листва.
Тлеет мускат[43] —Над курильницей густ аромат… Баоцинь:
Соболя золотомБлещет цветистым наряд.
В зеркале снегОтражается возле окна…
Дайюй:
В холод влажнаБлаговонного перца стена[44]. Ветра порывыВ минуту заката слышны…
Баоюй:
Медленно, тихоРождаются зимние сны.
О мэйхуаГде свирель запоет, загрустит?..[45] Баочай:
Где сохранилсяСвирели лазурный нефрит?[46] Грусть Черепахи:В снегах утонула земля![47] – Пойду погляжу, как подогревают вино! – вдруг заявила Ли Вань и поднялась.
Баочай велела Баоцинь продолжать, но тут с места вскочила Сянъюнь и быстро прочла:
В небе драконьяВзвихрена чешуя![48] Берег безлюдный…Ладья повернула во мгле…
Следом за ней прочла Баоцинь:
Плеть у БацяоИ песня верхом на осле![49] Ватную шубу,Радея за воина, шьет…[50] Но разве могла Сянъюнь уступить?! Она была находчивее остальных и, гордо выпрямившись, произнесла:
Чтобы послать ееВышедшим в дальний поход.
Ямы, холмы —Осторожнее будь, человек!..[51] Баочай захлопала в ладоши, выражая свое восхищение, и продолжала:
Ветку не тронь,А не то вдруг обрушится снег!
В небе же снегТак бесшумно и плавно плывет…
Настала очередь Дайюй, и она прочла:
Стройно, – как будтоИзысканных дев хоровод.
Тонок на вкусПолучается чай в снегопад…
Умолкла и тихонько толкнула в бок Баоюя. Поглощенный состязанием Баоцинь, Баочай и Дайюй с одной Сянъюнь, Баоюй обо всем забыл и машинально произнес:
Зря о соснеКак о друге зимы говорят[52]. Плащ тростниковый. Ладья.Рыбу удить пора…
Баоцинь продолжила:
В гуще леснойПрекращается стук топора[53]. Горы в снегу, —Как слоны, окружают меня…
Сянъюнь немедля прочла:
И расползаются,Как за змеею змея.
Снежных цветовЛепестки укрепил мороз…
И снова раздались одобрительные возгласы – находчивость Сянъюнь приводила всех в восхищение.
В игру вступила Таньчунь:
Инея им лиБояться каких-то угроз?
В холод такойВоробей во дворе жив едва…
Как раз когда она кончила, Сянъюнь почувствовала жажду и только отпила несколько глотков чая, как ее опередила Сюянь.
Пусто в горах,Только старая плачет сова.
Мечется снегПо ступеням – туда и сюда…
Не успела умолкнуть Сюянь, как Сянъюнь, поставив на стол чашку, прочла:
Словно плывет,А кругом прудовая вода.
Снега сиянье —Как будто рассвет над землей…
Дайюй подхватила:
Входит он в ночь,Словно звезд светящихся рой.
Доблестный мужИ в мороз не опустит меча…
Сянъюнь улыбнулась и продолжала:
Пусть снегопадГосударя развеет печаль![54] ОкоченевшегоРазве у дома найдут?..[55] Следующие строки прочла Баоцинь:
Путник в морозРад, когда предлагают приют[56]. В ткацком станке[57]Нить случайно мы можем порвать… Снова в игру вступила Сянъюнь:
Слезы-жемчужиныВ море легко потерять![58] Не дав ей окончить, Дайюй прочла:
Снег и печаль.Затаенная дума грустна…
Но тут ее перебила Сянъюнь:
Мысль бедняка:Где поесть бы да выпить вина?
На этот раз и Баоцинь не растерялась:
Долго для чаяГотовить из льда кипяток…
Сянъюнь не дала ей закончить, подумав, что так интересней играть:
И для винаНелегко разжигать огонек…[59] Дайюй улыбнулась и перебила Сянъюнь:
Снежный сугробСгреб метлой престарелый монах…
Баоцинь тут же продолжила:
И прослезилсяПри песне «О белых снегах»[60]. Захлебываясь от смеха, Сянъюнь что-то пробормотала.
– Что ты сказала? – спросили у нее.
Сянъюнь повторила:
В каменной башнеЖуравль задремал без забот…
Дайюй, тоже едва сдерживая смех, прочла:
Кошка к теплуОдеяла добротного льнет.
Смех заразителен, и Баоцинь с трудом прочла следующую строку:
Снег серебрится,Как волны на белой луне…
Сянъюнь ответила парной фразой:
Дымка лазуриБлеснула на красной стене[61]. Ее примеру последовала Дайюй:
Снег с мэйхуаЯ глотаю[62]. Какой аромат! Похвалив Дайюй за удачные строки, Баочай быстро произнесла:
Снег и бамбук,Опьяненный, видеть я рад![63] Баоцинь продолжила:
Утку и селезняУзы роднят и в мороз…[64] И снова Сянъюнь:
А на заколкеУзор изумрудный замерз.
И опять Дайюй:
Даже в безветриеСнег все кружит и кружит…
Баоцинь быстро произнесла:
И без дождяВсе умоет и все освежит!
Сянъюнь так и покатилась со смеху. Остальные сестры, забыв, что и они участники игры, с интересом следили за состязанием и смеялись.
Наконец Дайюй успокоилась и спросила Сянъюнь, толкнув ее в бок:
– И твои возможности истощились? Ну-ка покажи, на что ты еще способна!
Сянъюнь, будто не слыша, продолжала хохотать, прижимаясь к Баочай.
– Если у тебя хватит таланта придумать еще что-нибудь на оставшуюся рифму, я готова во всем тебе подчиняться, – сказала Баочай, отстраняя Сянъюнь.
– Да разве я сочиняла стихи! – вскричала Сянъюнь. – Я просто защищала себя!
– Пусть тогда Баочай продолжает! – засмеялись сестры.
– Да угомонитесь вы, – произнесла Таньчунь, протягивая Ли Вань записанные на листе строки. Она считала, что все возможности исчерпаны.
Тогда Ли Вэнь решила блеснуть и произнесла:
Нашего времениРадость запомнится впредь…
Ли Ци прочла:
Яо и ШуняВ стихах мы хотели воспеть![65] – Хватит, хватит! – замахала руками Ли Вань. – Еще не все рифмы исчерпаны, но иероглифы в несвойственном им значении подставлять не годится!
Стали подсчитывать, у кого больше строк, – оказалось, у Сянъюнь.
вернутьсяГуаньинь – богиня милосердия (см. т. I, коммент. 284).
вернутьсяСухая трава // Ожила, весну возродив… – При выпадении снега увлажненная трава дает новые ростки и вызывает воспоминания о весне.
вернутьсяНежданно камыш // Белоснежен стал и красив. – Эта фраза написана в духе сунского поэта Су Ши, в одном из стихотворений которого есть фраза:
Цветы камыша у речных береговСтали словно плывущий снег. вернутьсяХотя дорожает // Вино к началу зимы… – Танский поэт Чжан Гу в стихотворении «Будучи при дворе, в стихах изливаю свое беспокойство» так описывает новогодние дни в столице Чанъани:
Навис дымок над городом запретным,Цветов цветенья дни недалеки,Снег завалил Чанъани переулки, —Жаль, что на вина цены высоки! вернутьсяГод благодатен! // Наполним амбары мы! – См. т.I, коммент. 48.
вернутьсяПепла в трубках уже не видать… – То есть Новый год уже наступил. В начале каждого года двенадцать тростниковых трубок наполняли пеплом. С течением времени пепел рассеивался. Последней перед наступлением Нового года очищалась от пепла двенадцатая трубка.
вернутьсяЯн вместо Инь… – Приход весны считался возвращением в природу светлого начала Ян (Солнца), сменяющего господствовавшее до этого противоположное, темное начало Инь.
вернуться«Ковша рукоять» – то есть созвездие Большой Медведицы, в сторону которого, согласно древним поверьям, в весенние дни устремляется солнце.
вернутьсяТлеет мускат… – Его жгли в курильницах для получения благовонного дыма.
вернутьсяВ холод влажна // Благовонного перца стена. – Одна из стен ночных покоев императриц благоухала ароматным перцем, вклеенным в глину. В морозные ночи стена сохраняла тепло и перечный аромат.
вернутьсяО мэйхуа, // Где свирель запоет, загрустит? – Один из древних романсов, исполнявшихся в сопровождении свирели, назывался «Цветы мэйхуа опадают».
вернуться…свирели лазурный нефрит, – Имеется в виду один из видов древней свирели («биюйсяо»). Эта свирель изготовлялась из бирюзово-лазурного бамбука, чем и объясняется сравнение ее с «лазурным нефритом».
вернутьсяГрусть Черепахи: // В снегах утонула земля… – Здесь, как в предыдущих и последующих строках, иносказания призваны отразить картину обильного снегопада. Черепаха (Ао) – мифический образ. Согласно канону «Лецзы», она держит на своем панцире «земную ось», то есть, по древним поверьям, высокую гору Куньлунь.
вернутьсяВ небе драконья // Взвихрена чешуя… – Здесь снегопад сравнивается с битвой драконов. В стихотворении сунского поэта Чжан Юаня «Воспеваю снег» есть строки:
Три миллиона яшмовых драконов Сошлись в бою. Когда же бой затих,Все небо чешуя заполонилаИ разлетелись клочья рваных лат! вернутьсяПлеть у Бацяо // И песня верхом на осле… – Бацяо – название моста к востоку от танской столицы Чанъани, около которого путники прощались с провожающими их друзьями и близкими. Эта фраза навеяна эпизодом из произведения южносунского литератора Ю Моу (XII в.) «Беседы о поэзии династии Тан»: первый министр двора танского императора Чжао-цзуна (889—907) Чжэн Цян был талантливым стихотворцем. Ему задали вопрос: «Как скоро первый министр создаст новое стихотворение?» Он ответил: «Только тогда, когда я верхом на осле в снег и ветер окажусь возле моста Бацяо, – мысли мои обратятся к поэзии! А иначе возможно ль этого достичь?» В XVII в. писателем Юй Хуаем было создано ставшее популярным сочинение «Записки у моста Бацяо», отличавшееся эротическими мотивами.
вернутьсяВатную шубу, // Радея за воина, шьет… – Танский император Сюань-цзун (847—860) неоднократно выражал беспокойство о воинах, несших тяжелую службу в суровом, холодном приграничном крае; по его распоряжению придворные наложницы и служанки должны были шить для воинов теплые одежды. Один из воинов-пограничников обнаружил в кармане одежды, присланной ему, стихотворение:
Средь равнины песчанойЖизнь в походе тревоги полна,Терпит тяготы воин, —В морозную ночь не до сна.Я своими рукамиСкроила одежду на вате,Будет впору кому-тоИ согреет кого-то она.Мысль одна: чтобы тонкойИ прочной была моя нить,Ваты больше в подкладку —Надо больше ее утеплить.Я скажу о себе:Радость жизни уже за спиною,Но осталась надежда,Что стану по-новому жить!Воин передал стихотворение своему начальнику, а тот переслал самому государю Сюань-цзуну. После расследования обнаружилось, что стихотворение сочинила одна из дворцовых наложниц. Сюань-цзун приказал ей покинуть дворец и выйти замуж за воина, к которому случайно попало это стихотворение. (Эпизод описан в книге «Танская поэзия и отражение в ней действительных фактов» – «Танши цзиши».)
вернутьсяЯмы, холмы – // Осторожнее будь, человек! – Здесь – продолжение темы о сильном снегопаде и, в связи с этим, о бездорожье.
вернутьсяЗря о сосне // Как о друге зимы говорят. – Согласно некоторым китайским комментариям, прославление сосны как спутницы зимних холодов несет на себе налет даосской философии. По другой версии, строки обращены к поэту Тао Юаньмину, избравшему образ жизни отшельника и в зимние дни находившего покой под одинокой сосной.
вернутьсяЛадья. Рыбу удить пора… // В гуще лесной // Прекращается стук топора. – Строки о рыбаке и о лесорубе в некоторых изданиях романа (например, в издании Чэн И) включают иные образы («лебедь», «отпечатки лап»). По мнению литературоведа Цай Ицзяня, эти строки перекликаются со строками танского поэта Ли Шанъиня:
Одинокая лодка.Старик в тростниковом плаще.Он рыбачит.Вода холодна в снегопад. вернутьсяПусть снегопад // Государя развеет печаль. – См. т. I, коммент. 48.
вернутьсяОкоченевшего // Разве у дома найдут? – Согласно сборнику притчей «Луи чжуань» – «Сказания о разном», однажды – это было при династии Хань – выпал снег. Его слой на земле превышал целый чжан (3,2 м). Людям было трудно выйти из домов. Юань Ань не мог добраться до дверей – все тропы засыпало снегом. Кто-то предположил: раз его нет – он, наверно, умер. Один человек, увидев Юань Аня лежащим на снегу, спросил: «Почему вы не входите в дом?» «Слишком много снега, – ответствовал Юань Ань, – трудно рассчитывать на помощь людей…»
вернутьсяПутник в мороз // Рад, когда предлагают приют… – Ван Юаньбао, живший при Танской династии, во время сильных снегопадов приглашал путников, оказавшихся в бедственном положении, помочь ему расчистить снег возле дома и проложить тропу к дверям. Потом Ван Юаньбао угощал помощников в доме вкусной едой и вином. Его гостеприимство получило в народе известность как «встреча, согревающая в мороз».
вернутьсяВ ткацком станке… – Имеется в виду ткацкий станок небесной Ткачихи (см. т. I, коммент. 293). Нить в станке представляется в виде падающего на землю снега.
вернутьсяСлезы-жемчужины // В море легко потерять… – См. коммент. 223.
вернутьсяИ для вина // Нелегко разжигать огонек… – В зимние дни было принято пить подогретое вино.
вернутьсяИ прослезился // При песне «О белых снегах». – Согласно легенде, горный монах Юн Мэньчжоу однажды с лютней-цином в руке отправился навестить знатного человека Мэн Чанцзюня. Мэн Чанцзюнь спросил: «А может ли господин своей игрой на цине вызвать в моей душе печаль?» – «Вы сейчас пребываете в довольстве, – ответил Юн Мэньчжоу, – и цину будет трудно растрогать вас. Однако я полагаю, что и вас кое-что может опечалить». И он привел множество примеров в подтверждение мысли о том, что «небесный путь не всегда сулит процветание». И добавил: «Пройдут тысячи осеней, десять тысяч лет, могилы зарастут колючим бурьяном, лисы и зайцы упрячутся в норы, – лишь сын дровосека, отрок-подпасок, будет блуждать по свету». И вопросил с грустью: «Что думаете вы об этом, знатный и богатый господин Мэн Чанцзюнь?» Услышав вопрос, Мэн Чанцзюнь зарыдал. Юн Мэньчжоу снова заиграл на цине, а Мэн Чанцзюнь продолжал рыдать. (Притча из книги ханьского автора Хуань Тая «Новые беседы. О чудодейственном цине».)
вернутьсяДымка лазури // Блеснула на красной стене… – Красная стена – название горы в провинции Чжэцзян (север уезда Тяньтай).
вернутьсяСнег с мэйхуа // Я глотаю… – Согласно преданию («История цветов», «Хуа ши»), в Сунскую эпоху был известен «даос с железными ступнями», который любил ходить босиком по снегу, набивая рот цветами мэйхуа пополам со снегом и глотая их.
вернутьсяСнег и бамбук, // Опьяненный, видеть я рад! – Фраза заимствована из произведения сунского писателя и поэта Ван Юйчэна «Записи в Бамбуковом тереме на Желтом холме». Смысл фразы: опьяневший как будто слышит, как падает снег на ветки бамбука.
вернутьсяУтку и селезня // Узы роднят… – См. т. I, коммент. 241.