Спрятавшись за искусственной горкой, Баоюй прислушался.
– Посмотрим, клюнет или нет? – сказала одна из девушек, судя по голосу, Ли Вэнь.
– Уплыла! – раздался голос Таньчунь. – Я знала, что не клюнет!
– Подожди, сестра, стой смирно, – послышался третий голос. – Она сейчас приплывет.
– Приплыла!
Это крикнули Ли Ци и Сюянь.
Баоюй, не утерпев, поднял камешек и бросил в воду. Послышался всплеск. Девушки вздрогнули.
– Кто это нас пугает?
Баоюй выбежал из-за горки и воскликнул:
– Хороши! Сами развлекаетесь, а мне ни слова!
– Так я и знала, что это брат Баоюй! – воскликнула Таньчунь. – Теперь плати за вспугнутую рыбу! Она наверняка бы клюнула, да ты помешал!
– Это я должен вас наказать за то, что не позвали меня с собой!
Все рассмеялись.
– Давайте ловить по очереди, – предложил Баоюй. – Загадаем: кто поймает, у того будет счастливый год, а кто не поймает – у того несчастливый! Ну, кто первый?
Таньчунь предложила Ли Вэнь, но та отказалась.
– В таком случае я буду первой, – заявила Таньчунь и обернулась к Баоюю: – Попробуй только опять вспугнуть рыбу!
– Я не рыбу пугал, а вас, – возразил Баоюй. – Лови сколько душе угодно!
Таньчунь закинула удочку. Вскоре поплавок дрогнул и ушел под воду. Девушка дернула удилище, и все увидели на берегу трепещущую рыбку. Шишу схватила ее и пустила в кувшин с водой. Таньчунь передала удочку Ли Вэнь. Та забросила ее и, как только дрогнул поплавок, выдернула. Крючок был пуст. Девушка забросила вновь, но едва дрогнула леска, снова выдернула. Опять ничего. Ли Вэнь взяла крючок, осмотрела – он был согнут.
– Теперь понятно, почему не ловится! – воскликнула она, приказала Суюнь выправить крючок, насадить нового червяка и поправить тростниковый поплавок. После этого она вновь закинула удочку. Поплавок погрузился в воду, и девушка, дернув удилище, вытащила карасика величиной не больше двух цуней.
– Теперь пусть ловит брат Баоюй, – сказала Ли Вэнь.
– Нет, сначала сестры Ли Ци и Син Сюянь, – возразил Баоюй. – А я после.
Сюянь ничего не ответила, а Ли Ци сказала:
– Нет, пусть все же попробует брат Баоюй!
– Хватит препираться! – воскликнула тут Таньчунь. – Глядите, вся рыба ушла в сторону сестрицы Ли Ци! Пусть она и ловит…
Ли Ци взяла удочку и не успела закинуть, как поймала рыбешку. Син Сюянь тоже повезло. Затем удочка снова очутилась у Таньчунь, и та протянула ее Баоюю.
– Что ж, придется мне быть Тайгуном![2] – воскликнул Баоюй и, встав на камень у самой воды, закинул удочку.
Ему и в голову не пришло, что рыбки, заметив тень на воде, скроются. Напрасно ждал он, когда дрогнет леска. Одна рыбка плеснулась было поблизости, но Баоюй ее спугнул, качнув удилище.
– Я нетерпелив, – с досадой произнес Баоюй, – а она не торопится. Как же быть? Милая рыбка, приди же скорее! Выручи меня!
И такая мольба звучала в его голосе, что девушки невольно рассмеялись. В этот момент поплавок дрогнул. Вне себя от радости, Баоюй с силой дернул удилище. Оно ударилось о камень и сломалось; леска оборвалась, крючок отлетел в сторону. Девушки покатились со смеху.
– Никогда не видела таких неуклюжих, как ты! – сквозь смех заметила Таньчунь.
Прибежала запыхавшаяся Шэюэ.
– Старая госпожа проснулась и зовет вас к себе, второй господин! – крикнула она. – Идите немедля!
Все встревожились.
– Зачем старая госпожа зовет второго господина? – осведомилась у служанки Таньчунь.
– Не знаю, – ответила Шэюэ. – Слышала, будто что-то случилось, а что – не знаю. За второй госпожой Фэнцзе тоже послали служанку.
Бледный от волнения Баоюй промолвил:
– Опять, наверное, с кем-нибудь из служанок случилось несчастье!
– Не знаешь – не говори! – сказала Таньчунь. – Поспеши лучше к бабушке. А потом через Шэюэ сообщишь нам в чем дело.
У матушки Цзя была госпожа Ван, и у Баоюя отлегло от сердца. Женщины играли в домино, значит, ничего особенного не случилось.
Едва Баоюй появился, как матушка Цзя спросила:
– Не помнишь, что ты чувствовал во время болезни в позапрошлом году, когда буддийский и даосский монахи тебя исцелили?
– Вначале сильно болел затылок, – ответил Баоюй, – будто меня ударили палкой. Даже в глазах от боли потемнело, и показалось, будто комната полна демонов с черными лицами и оскаленными клыками. Это они меня избивали. Потом голову будто сдавило железными обручами, и от боли я перестал соображать. Но вскоре пришел в себя, и мне почудилось, будто в комнату льется золотое сияние. Как только оно достигло моей постели, демоны скрылись. Голова перестала болеть, на душе стало легко и свободно.
– А ведь там как раз было нечто подобное, – сказала матушка Цзя госпоже Ван.
Пришла Фэнцзе и, поприветствовав матушку Цзя и госпожу Ван, спросила:
– Вы хотели мне что-то сказать, бабушка?
– Помнишь, как в позапрошлом году на тебя нашло наваждение? – обратилась к ней матушка Цзя.
– Очень смутно, – ответила Фэнцзе. – Помню только, что потеряла власть над собой, хватала что под руку попадет, бросалась на всех, хотела убить, дошла до полного изнеможения, но остановиться не могла.
– А как стала поправляться, помнишь? – снова спросила матушка Цзя.
– Как будто услышала чей-то голос, а чей – не знаю, и слов не припомню.
– Наверняка все это дело ее рук, – сказала матушка Цзя. – С ними случилось то же, что с женой хозяина закладной лавки. Какая негодная женщина! А Баоюй считал ее приемной матерью! Хвала богу, буддийский монах и даос спасли мальчику жизнь. А мы их так и не наградили.
– Что это вы, бабушка, вдруг вспомнили о нашей болезни? – поинтересовалась Фэнцзе.
– Спроси мою невестку, – ответила матушка Цзя.
И госпожа Ван начала:
– Муж рассказал, что приемная мать – женщина злая и к тому же колдунья. Как только это выяснилось, ее забрали в Приказ парчовых одежд[3], а потом передали в ведомство наказаний. Преступница приговорена к смертной казни. А донес на нее не то Пань Саньбао, не то еще кто-то. Имени точно не помню, знаю только, что человек этот продал свой дом владельцу закладной лавки втридорога, а потом стал требовать еще денег. Хозяин, само собой, отказался их дать. Тогда Пань Саньбао за крупную сумму сговорился с колдуньей, она пришла в дом хозяина лавки, где часто бывала, сотворила заклинание, после чего жена хозяина все в доме перевернула вверх дном. А колдунья, как ни в чем не бывало, заявилась к хозяину и пообещала вылечить его жену. Взяла немного жертвенных бумажных денег, фигурки лошадей, сожгла их, и больной стало легче. Знали бы вы, сколько денег она взяла за лечение! Не подумала, что Будда все видит и знает и злодеяние ее раскроется. Так и случилось. В тот день она в спешке обронила узелок, а хозяйские слуги его подобрали. В узелке оказалось множество вырезанных из бумаги человеческих фигурок и четыре каких-то странных пахучих пилюли. Пока слуги рассматривали находку, старуха вернулась искать узелок. Тут ее и задержали. Стали обыскивать и нашли коробочку. Открыли, а там – два голых демона, вырезанных из слоновой кости, и семь покрытых киноварью иголок для вышивания. Старуху тогда отправили в Приказ парчовых одежд, и на допросе она призналась, что к ее услугам прибегали многие женщины и барышни из знатных семей. Дома у нее нашли вырезанных из дерева злых демонов и коробочки с благовониями, нагоняющими тоску. Мало того. В тайнике за каном обнаружили фонарь с изображением семи звезд, а под фонарем – несколько сделанных из травы человечков – у одних головы стянуты обручами, у других из груди торчат гвозди, у третьих на шее замки. Шкаф весь завален фигурками, вырезанными из бумаги, а под ними – счета, – из них ясно, кому и за какую плату старуха оказывала услуги. Столько денег ей передавали на масло и благовония, что и не счесть.
2
3