— Я не повторяю дважды! — сказал потатушкинский помощник, цыкнул вновь, молодые люди с одинаково бритыми затылками подошли к господину в длиннополом сюртучке, взяли того под локотки и вынесли из номера. Потатушкинский помощник сразу забыл обо всем: он, взяв в руки флакон, плотоядно захохотал. Через несколько часов его соперник будет низвергнут. Низвергнут в грязь и забвение!
Утром, в аэропорту, потатушкинский помощник, использовав содержимое флакона из темно-синего стекла, воплотил в жизнь свой злодейский план. Произошло следующее. Заполнив декларации, без вопросов прошли таможню, зарегистрировали билеты, прошли паспортный контроль. Уже в нейтральной зоне, за границей, потатушкинский помощник предложил промочить горло. Витя ответил, что спиртное он так рано не пьет.
— Вот кофейку...
В кофеек и было вылито содержимое флакона.
Уже первый глоток показался Вите подозрительным: он удивленно почмокал губами, повел бровями, его даже передернуло, но он сделал второй глоток, третий, поглядел на чашку в своей руке, посмотрел на потатушкинского помощника, мысли его смешались, то, что он хотел спросить, блуждало в нем, не улавливалось, ускользало. Он допил кофе, поставил чашку на стойку, глубоко вздохнул и потерял сознание.
Упасть ему не дали подручные помощника, люди с бритыми затылками. Они подхватили Витю, оттащили в женский туалет, на двери которого висела картонка с надписью «Санитарный час».
В туалете с Вити сняли одежду, он был уложен на загодя расстеленное одеяло.
И тут Витя начал превращаться в женщину.
Люди с бритыми затылками, несмотря на молодость, видали в жизни многое. Однако подобная метаморфоза их просто потрясла. Только страх перед потатушкинским помощником заставил их продолжить работу: они переодели превратившегося в женщину Витю в изысканные одежды, похлопали по щекам, и Витя постепенно пришел в себя. Вернее — он мог самостоятельно передвигаться.
Когда Витю поставили на ноги, в туалет вошел потатушкинский помощник вместе с еще двумя людьми с бритыми затылками. Вновь прибывшие выхватили пистолеты с глушителями и расстреляли тех, кто переодевал Витю.
— Отлично! — сказал потатушкинский помощник. — Теперь берите эту лярву и быстро на посадку!
Витю вывели из туалета, провели через досмотр ручной клади, и, вместе с новыми людьми с бритыми затылками Витя улетел на юго-восток. Потатушкинский помощник — на запад.
Причем помощник даже позвонил Трясоумову и наплел тому, будто Витя куда-то запропастился, что потатушкинский помощник обратился в милицию — как и было в действительности, — но вынужден улетать, так как дела не ждут. Бизнес, бизнес. Бизнес.
Трясоумов поднял на ноги всех, кого мог, но было уже поздно: когда ему докладывали первые — естественно, неутешительные — результаты поисков, Витю уже сгружали с самолета в одной из стран юго-восточной Азии, его уже везли по дороге из аэропорта, его уже сдавали на руки содержателю сомнительного заведения, близкому приятелю потатушкинского помощника.
Такая вот история!
Перелет, перемена пола сказались на Вите. Он проспал около суток, а когда открыл глаза, то увидел перед собой девушку с крашенными под цвет соломы волосами и синяком в пол-лица. Девушка сидела рядом с кроватью, на которой было распластано Витино тело, грызла ноготь на большом пальце правой руки и с интересом смотрела на Витю.
— Ну, проснулась? — спросила девушка. — А то дрыхнешь как сурок. Мы здесь на работе, никто за тебя отдуваться не будет.
— Что? — спросил Витя и поразился звукам своего голоса: мелодичного, без привычной легкой хрипотцы. — Отдуваться?
— Отдуваться! — девушка поднялась и стащила Витю с кровати. — Давай в душ и на работу. Месячные когда были? На вот, таблетки, пить по схеме, — она положила упаковку с таблетками на тумбочку у кровати. — Начало работы через час. Мойся, потом к парикмахеру.
Ничего не соображавший Витя попытался подняться с пола, но ноги не держали его. Он упал, да как-то неудачно, боком, ударился скулой об угол прикроватной тумбочки.
— Что!? — закричала девушка. — Мордой будешь биться?! Ты мне еще самострел здесь устрой! — она схватила Витю за волосы, больно выкручивая шею, повернула его лицом к себе. — Твое счастье, что не разбила, твое счастье. Мыться, бля! — поддала Вите коленом, потом еще, потом еще, погнала Витю в душ.
В душевой комнате с Вити была содрана одежда, и он в изумлении обнаружил, что сдирали с него одежду женскую. До него стало доходить, почему девушка с синяком обращалась к нему как к женщине. Но его сознание, пока еще вялое и сумеречное, отказывалось делать окончательные выводы. Его сознание как бы существовало рядом, вне его нового тела. Которое, как он смог отметить по отражению в зеркале, было телом красивым.