Окончив петь, Хун взяла лист со стихами Яна и поднесла правителям. Хуан прочитал и сморщился. Инь, отбивая ритм рукой, прочитал раз, и другой, и третий и пожелал узнать имя поэта.
Хун сидела и мечтала: «Я хочу встретить своего суженого и быть возле него всю жизнь. Я пока еще плохо знаю людей, но уверена, что человек с внешностью Пань Юэ способен на такие же подвиги, что Хань Синь или Фу Би,[83] а обладающий талантом Ли Бо[84] и Ду Фу должен уметь любить так же сильно, как Сыма Сян-жу[85] и Чжо Вэнь-цзюнь.[86] Почему бы не оказаться моим избранником этому юноше, что сидит в самом конце стола? Что, если Небо сжалилось над одинокой Хун и подарило ей любовь к красавцу поэту?! Судя по всему, этот юноша не из Сучжоу и не из Ханчжоу. Если открыть его имя, то правитель Хуан из ревности, а чиновники по невежеству погубят незнакомца. Что делать?» Придумала и говорит:
— Стараясь усладить слух ваших гостей, почтенные правители, я спела песню на стихи поэта, который находится в этом павильоне! Но если я назову имя победителя, то все, кто проиграл, опечалятся. Поэтому вы узнаете его только после конца пира, когда зайдет солнце, а пока давайте веселиться!
Оба правителя согласились с нею. А проницательный Ян понял, что Хун обратила на него внимание и оберегает от беды.
Гости принялись за вино и угощения, полились песни и музыка, появились танцовщицы. Столы, ломились от даров земли и моря, гетеры не жалели вина. Молодой Ян, не умевший пить, без конца подставлял свой бокал и быстро захмелел. Хун заметила это, встала и пошла сама обносить гостей вином, а оказавшись возле Яна, как бы невзначай опрокинула его бокал и сделала вид, что огорчена своей неловкостью. Но Ян разгадал ее намек и, прикинувшись пьяным, больше не пил.
Вино продолжало литься рекой, и вскоре церемонности были забыты и языки гостей развязались. Несколько молодых людей подошли к правителям.
— Вы пригласили нас на состязание, и мы приняли в нем участие, но не наши стихи порадовали госпожу Хун. Мы не завистники и хотим знать, кто все-таки победил — поэт из Сучжоу или Ханчжоу. Мы желаем увидеть победителя и сравнить достоинства его стихов с нашими. Позор на наши головы, если госпожа Хун спела песню на слова чужака!
Хун, сидевшая неподалеку, все слышала и встревожилась: «Эти пьяные бездари способны на любую низость. Моему суженому грозит опасность, я должна спасти его!» Выступила она вперед и говорит:
— Всей Поднебесной известно, что поэты из Сучжоу и Ханчжоу — самые искусные поэты. Если им сегодня скучно, то виновата только я. День близится к закату, все гости захмелели, и не стоит, наверно, читать теперь стихи. Лучше я спою вам песню, порадую вас и тем искуплю свою неловкость!
Правитель Инь согласно кивнул. Поводя бровями и отбивая рукой такт, Хун спела песню о Цзяннани:
Песню Хун сочинила строку за строкой сама. Ей нужно было предупредить Яна о мстительности Хуана — она сделала это в первом куплете; посоветовать юноше спасаться, пока не поздно, бегством, — об этом она спела во втором; наконец, объяснить Яну, как найти ее дом, — про него она сказала в третьем.
Сильно захмелевшие гости, да и сами правители не поняли намеков, но сметливый Ян разгадал их тут же. Сказав, что ему нужно облегчиться, он вышел из павильона.
Тем временем солнце закатилось, и слуги зажгли фонари. Настало время объявить победителя поэтического состязания. Правитель Хуан приказал подать ему листок со стихами Яна. Прочитал подпись — Ян Чан-цюй из Жунани[87] — и велел автору подойти к нему, но никто не отозвался.
— Это, наверно, юноша, который сидел в конце стола и недавно ушел! — крикнул кто-то.
Хуан рассвирепел.
— Какой-то молокосос посмеялся над нами: выдал древние стихи за свои и сбежал. Ну и дерзость!
И он приказал разыскать нахала. Поэты Сучжоу и Ханчжоу обступили правителя и, потрясая кулаками, вопили:
— На всю Поднебесную славятся наши округи поэтами, музыкой и вином, и вот какой-то оборванец опозорил нас, испортил прекрасный пир! Стыд и срам! Схватим негодяя и накажем примерно!..
О том, что случилось с Яном дальше, вы узнаете из следующей главы.
Глава третья
О ТОМ, КАК СТАРУХА РАССКАЗАЛА МОЛОДОМУ ЯНУ ПРО ЗЕЛЕНЫЕ ТЕРЕМА ХАНЧЖОУ И КАК МОЛОДОЙ ЯН ПОДЖИДАЛ ХУН НА ПОСТОЯЛОМ ДВОРЕ
Убедившись, что незнакомец покинул павильон, Хун немного успокоилась, но тревога не покидала ее — вдруг юноше станет плохо, ведь по неопытности он мог выпить лишнего, вдруг не сумеет проникнуть в её дом, хотя она рассказала о нем в песне… Ей бы броситься за ушедшим вслед, но, увы, сделать этого она не могла: правитель Хуан продолжал пить бокал за бокалом, гости становились все шумливее и непременно хотели продолжить веселье. «А вдруг эти обуреваемые жаждой мести стихоплеты, — подумала Хун, — погонятся за моим суженым, схватят и, чего доброго, опозорят его?» И красавица обратилась к Хуану:
— Правитель Хуан, ведь это я предложила устроить состязание поэтов, которое так плачевно закончилось. Я виновата и пусть буду наказана тем, что немедленно удалюсь с веселого пира.
Но Хуан пробормотал про себя: «Не ради поэтов устроил я пир! Если Хун уйдет, то все мои надежды пропали!» Усмехнулся правитель и возгласил на весь павильон:
— Этот Ян Чан-цюй — сопляк и невежда! Забудем о нем. Подать еще вина, будем всю ночь читать стихи!
Такого поворота Хун не ожидала. Вот еще напасть! В зеленом тереме ее ожидает Ян, а она должна провести всю ночь в павильоне из-за каприза Хуана! И повода уйти у нее нет. Что же предпринять?
Думала, думала Хун и придумала. Улыбнулась Хуану и говорит:
— Вы так милостивы, что простили меня, и теперь желаете, продлив день, наслаждаться всю ночь, — нет предела вашей доброте! Я слышала, что, когда сочиняют стихи, держатся заданного содержания, а когда пьют вино, держатся меры. Но мне хочется, чтобы сегодня все веселились, забыв о мере!
Мог ли отказать правитель Хуан красавице Хун? С радостью согласился и спрашивает:
— А что, по-вашему, означает веселиться, забыв о мере?
Хун с улыбкой отвечает:
— Сделаем так. Я буду читать прекрасные стихи, сочиненные на этом пиру поэтами Сучжоу и Ханчжоу, и после каждого стиха все должны выпивать по бокалу вина. Я буду читать, и вы будете пить, забыв о мере. И да не умолкнет журчанье стихов и вина!
Услышав такие слова, все поэты попадали на колени перед правителем Хуаном и принялись умолять его:
— Мы опозорены, не сложив стихов, которые захотела бы пропеть госпожа Хун. А сейчас она хочет прочитать их во всеуслышание — разрешите ей это!
Правитель кивнул.
Тогда Хун поднялась, склонила голову и начала голосом прекрасным, как яшма, читать стихи один за другим. Гости были в восторге. И всякий раз, закончив очередное сочинение, Хун предлагала поднять бокалы. Скоро почти все основательно захмелели. Но никто не отказывался от возлияний, ибо каждый дожидался наслаждения услышать свое собственное творение из уст прекрасной Хун. А она прочитала уже чуть не пятьдесят стихотворений. И вынужденные влить в себя много вина гости были уже вдрызг пьяны: кто не мог больше стоять на ногах, кто в муках извергал выпитое обратно, кто бил бокалы об пол. Правитель Хуан так опьянел, что связно выговаривал подряд не больше двух слов:
83
Фу Би (1004–1083) — деятель эпохи Сун, несколько раз был первым министром, вел переговоры с киданями. Уволен в отставку, так как выступал против реформ, проводившихся в то время.
84
Ли Бо (701–762) — самый прославленный из китайских поэтов, прозванный «небожителем, сосланным на землю».
85
Сыма Сян-жу (179–118 гг. до н. э.) — видный поэт эпохи Хань. В литературе часто упоминается романтическая история его любви к Чжо Вэнь-цзюнь (см.).
86
Чжо Вэнь-цзюнь (II в. до н. э.) — жена поэта Сыма Сян-жу. О романтической истории любви дочери вельможи и талантливого бедняка, ставшего потом знаменитым, в китайской литературе говорилось бессчетное множество раз.
87
Жунань — область в центральной части страны (нынешняя пров. Хэнань). Между тем ранее говорилось, что Ян родился в «южных краях».