Вечером, после трапезы, Фея потихоньку позвала к себе настоятельницу и говорит ей:
— Я родом из Лояна, покинула столицу из-за распрей в семье и хочу попросить у вас приюта на несколько месяцев. Какова будет воля Будды?
Монахиня в ответ:
— Будда милосерден. Вас доняла беда, вы нуждаетесь в покое, мы будем рады принять вас здесь.
А сановный Хуан пришел домой и говорит жене и дочери:
— Сегодня наконец я отомстил нашим врагам! Когда же он рассказал о высылке Феи в Цзянчжоу, госпожа Вэй охладила его пыл ледяной усмешкой.
— Если ядовитую змею или дикого зверя только пугают, а не убивают, — сказала она, — то они становятся еще опаснее.
Опешивший Хуан не знал, что и ответить. Когда он ушел, госпожа Вэй поспешила к несчастной Чунь-юэ. За прошедший месяц раны на лице служанки зарубцевались, но она осталась совершенно обезображенной, — прежнюю Чунь-юэ просто невозможно было узнать в этой уродине. Она взглянула на себя в зеркало и заскрежетала зубами.
— Если прежде Фея Лазоревого града была врагом только моей госпожи, то теперь она и мой враг! Я отплачу ей за все!
— Фея теперь далеко отсюда, — вздохнула госпожа Вэй, — живет себе припеваючи в Цзянчжоу да ждет приезда инспектора Яна. А что-то будет тогда и с моей доченькой, и со мной?!
— Не беспокойтесь, госпожа, — усмехнулась Чунь-юэ. — Я выведаю, где она живет, и отомщу ей!
В пятнадцатый день первой луны императрица пригласила к себе придворную даму Цзя и говорит ей:
— Каждый год в этот день я еду в монастырь помолиться за сына, а сегодня занемогла. Возьми благовония и фрукты, поезжай в Горный Цветок и помолись вместо меня.
Дама Цзя почтительно поклонилась и без промедления отбыла в Горный Цветок, где принесла жертвоприношения и сотворила молитвы. В монастыре повсюду красовались узорчатые занавеси и пестрые флаги, трепетавшие на ветру, который срывался вниз с гор. Звуки барабанов и слова молитв наполняли храм. Пожелав государю десять тысяч лет жизни и испросив у Неба счастья для императора, придворная дама пожелала осмотреть монастырь. В восточном флигеле ее заинтересовала одна комната. Придворная дама подумала, что там никого нет, и взялась было за ручку, как вдруг услышала слова Сопровождавшей ее монахини:
— Это комната для гостей. Недавно в ней поселилась одна молодая женщина. В ее доме произошло несчастье, и она не хочет никого видеть.
— Если бы я была мужчиной, — улыбнулась дама Цзя, — я бы не подошла к этой комнатке. Но на женщину ваша гостья, надеюсь, не обидится!
Она открыла дверь и увидела печальную красавицу, которая тихо сидела у столика.
Дама Цзя подошла к ней поближе и спрашивает:
— Отчего это вы, такая красавица, заперли себя в далеком монастыре?
Фея подняла глаза и мелодичным голосом ответила:
— Я здесь случайно, проездом. Мне стало нехорошо, постоялого двора поблизости не оказалось, вот я и попросила приюта.
Слушая красавицу, придворная дама разглядывала ее и вдруг почувствовала к ней расположение. Она присела и говорит:
— Я приехала сюда помолиться. Зовут меня Цзя. Ваше прекрасное лицо, ваши приятные речи расположили меня к вам. Я уже полюбила вас, — сама не пойму, как это случилось! Сколько же вам лет и как вас зовут?
— Меня тоже зовут Цзя, — ответила Фея, — а лет мне шестнадцать.
— Смотрите-ка, мы с вами вроде как родственницы. Сегодня я не поеду обратно, хочу провести ночь в монастыре, рядом с вами.
Она велела принести свои вещи в комнату Феи. Та после долгого одиночества обрадовалась и знакомству с дамой Цзя, и ее участию. Скоро Фее начало казаться, что они давным-давно знакомы и даже связаны общими узами, как листья одного дерева. Умалчивая о своих тревогах, Фея вела с дамой Цзя приятную для обеих беседу. Придворная дама поняла, что красавица — образованная девушка.
— Мы с вами чуть ли не родственники, — вдруг сказала она, — отчего же вы не откровенны со мной? Судя по вашим манерам, вы не монахиня. Почему вы здесь оказались? Расскажите мне, не таясь.
— Я родом из Лояна, у меня нет близких. В доме, где я жила, со мной произошло несчастье. Я не знала, куда мне деться на этом свете, и вот приехала сюда, чтобы покоем и тишиной залечить свои раны.
Кончив говорить, она закрыла лицо руками. Дама Цзя поняла, что девушке трудно рассказывать о своем горе, и не стала больше расспрашивать.
— Я не знаю, что у вас на душе, — начала она утешать Фею, — но только уверена в том, что будущее ваше лучезарно. Зачем же отрекаться от жизни из-за случайного невезения? Я езжу в этот храм, как к себе домой, все монахини рады оказать мне услугу, поэтому о вас здесь будут хорошо заботиться. Но прошу вас — доверяйте мне, вам будет легче!
Фея поблагодарила придворную даму за добрые слова. А та, наутро собравшись в обратный путь, взяла Фею за руки и долго не отпускала, не в силах расстаться с красавицей.
В столице дама Цзя доложила о своей поездке императрице и отправилась к себе. Помня о Фее, она велела отвезти в Горный Цветок несколько лянов серебра и куль снеди. Служанка собралась и уехала.
Тем временем Чунь-юэ, задумав отправиться на розыски Феи, начала собираться в путь. Свою обезображенную голову она закрыла зеленым платком и приделала себе нос из воска.
Перед уходом она сказала:
— Некогда Юй Жан[231] раскрасил себя под прокаженного, чтобы отомстить Чжао Сян-цзы,[232] и добился своего. Ныне Чунь-юэ меняет свой облик, чтобы отомстить Фее! Но только ли за себя?
— Если ты сделаешь, что порешила, — с улыбкой напутствовала ее госпожа Вэй, — получишь от меня тысячу золотых и до конца дней не будешь знать забот.
Чунь-юэ ушла с мыслью: «Из колодца рыбу пустили в море — поди найди ее! Говорят, у моста Ваньсуй живет некий господин Чжан, самый искусный в столице гадатель. Попробую у него разузнать, где скрывается Фея». Она взяла несколько ляпов серебра и пришла к гадателю.
— Мне нужно узнать, где скрылся один преступник. Помогите, прошу вас!
Чжан подумал, потом бросил кости и говорит:
— Мудрецы гадают, чтобы помочь людям избавиться от зла и обрести успокоение. По костям вижу: вам в этом году не повезло, поэтому будьте осторожны, ни с кем не враждуйте. И еще помните: даже преступник может оказаться благонравным человеком!
— Вы мне зубы не заговаривайте, — засмеялась Чунь-юэ. — Вы мне откройте, куда спрятался преступник.
С этими словами она протянула серебро, а гадатель произнес:
— Ваш преступник сначала двинулся на юг, а потом внезапно повернул обратно, на север. Если он не скрывается в горах, то уже умер.
По пути домой она встретила Юнь Сянь, служанку дамы Цзя. С этой девицей она несколько раз болтала, когда придворная дама наносила визиты госпоже Вэй. Чунь-юэ окликнула ее:
— Куда путь держишь, Юнь Сянь?
Та ничего не ответила, растерявшись при виде незнакомого мужчины, — ведь Чунь-юэ была одета в мужское платье, да и лица ее было не узнать.
— Да это я, Чунь-юэ. Недавно я перенесла очень тяжелую болезнь, и у меня изменилось лицо. Понятно, почему ты меня не узнала. А мне сказали, что у моста Ваньсуй живет искусный врачеватель, вот я и пошла к нему. Во время болезни я, чтобы не простыть, одевалась в мужское платье, а теперь так к нему привыкла, что и снимать не хочу. Так что не удивляйся.
— В тебе ничего не осталось от прежней Чунь-юэ! — говорит Юнь Сянь. — Что же за болезнь тебя поразила?
Поглаживая свой восковой нос, Чунь-юэ со вздохом проговорила:
— Называется «преображение». Хорошо еще, что жива осталась!
— А я иду по приказанию госпожи в монастырь Горный Цветок.
— По какому делу?
— На днях моя госпожа ездила туда помолиться и повстречала там девушку, которую тоже зовут Цзя. С ней хозяйка очень сдружилась. Вот и велела отнести ей еды да серебра.
231
Юй Жан — приближенный Чжи Бо, министра царства Цзинь (эпоха Чжоу). Когда Чжи Бо был убит, Юй Жан стал изображать из себя опасно больного, чтобы притупить бдительность обидчиков и отомстить за своего патрона.
232
Чжао Сян-цзы — сановник в царстве Цзинь (эпоха Чжоу). Главный министр царства, Чжи Бо, хотел погубить его, но Чжао Сян-цзы сумел одержать верх.