Майн Рид
Сон в руку
I
— Это на южной стороне острова, близ Батабано. Мой дом к вашим услугам, — сказал, обращаясь ко мне, один из моих спутников на пароходе «Оспри» в тот момент, когда мы входили на рейд Гайаны.
С этим пассажиром мы вместе ехали от Саутэмптона до острова Святого Фомы, и оттуда вместе прибыли в столицу Кубы.
Переезжая через Атлантический океан на вест-индском пароходе, невозможно не завести знакомства с другими пассажирами. Нужно быть совершенным дикарем, чтобы не найти себе спутника по душе.
К какой бы нации вы ни принадлежали, на каком бы языке не говорили, всегда найдется пассажир, который может ответить вам на том же языке, и готов, ради землячества, подружиться с вами в дороге.
На всяком пароходе найдутся два-три датчанина, едущие на остров Святого Фомы; найдется голландец, едущий в Кюрасао, мексиканец, отправляющийся в Вера-Круц, какой-нибудь политический беглец, спасавший на чужбине свою голову и возвращающийся опять на родину для новой революции; немец, отыскивающий себе второе отечество; найдутся жители Коста-Рики, Никарагуа, Новой Гренады, Эквадора или Перу, возвращающиеся в свою жаркую отчизну из холодных земель Европы.
Пассажир, который так великодушно предлагал в мое распоряжение свой дом, не принадлежал ни к одной из перечисленных национальностей. Он был жителем «всегда верного» острова, кубинским креолом.
Но эта бесконечная верность ему не нравилась. Он находил ее утомительной и был сторонником независимой Кубы. Это обстоятельство и привело на первых порах к сближению между нами, — к сближению, закончившемуся радушным приглашением в гости. На Кубе начиналось брожение умов, которое впоследствии принесло печальные результаты в виде разорения самых лучших ее провинций и напрасного пролития крови благороднейших ее сынов…
На пароходе ехало много испанских офицеров, спешивших в Гавану к своим полкам. С ними была целая толпа солдат, гордых, как испанские гранды, и каждую минуту готовых смыть кровью тень малейшей обиды.
Понятно, что такой человек, каким был мой новый приятель, не стеснявшийся всячески выражать свое мнение о независимости Кубы, не мог вызывать к себе симпатию офицеров и солдат. Несколько раз мне приходилось за него заступаться, и вот между нами возникли очень теплые отношения, скоро перешедшие в искреннюю дружбу.
Приятель мой был еще довольно молод, красив лицом, строен и представителен. Я редко встречал таких прямодушных и приятных людей; подружиться с ним мне не стоило ни малейшего труда. Когда наступило время расставаться, я почувствовал огорчение. В это время мы уже шли по рейду Гаваны, мимо замка мавра, с зубчатых стен которого сердито смотрели пушки.
Пассажиры суетились, собирая свой багаж и готовясь встретить грозу таможенного досмотра. Через какой-нибудь час мне предстояло сказать своему приятелю «adios», потому что встретиться еще раз мы могли разве только случайно.
Увы! Открытые, искренние сердца так редки, а верных друзей днем с огнем не сыщешь в сутолоке нашей жизни. Мудрено ли, что я грустил при расставании с другом, которого так быстро приходилось терять.
Для меня было утешением видеть, что и сам Мариано Агвера — так звали моего спутника — разделяет мое огорчение. Это можно было прочесть по его лицу. И действительно, он вдруг подошел ко мне и сказал своим звучным, приятным голосом:
— Кабальеро! Я надеюсь, что мы не навсегда расстанемся, выйдя на берег. Этого я никак не могу допустить. Вы были так любезны со мной всю дорогу, даже более чем любезны. Предоставьте же мне возможность доказать на деле свою благодарность: не откажите в чести посетить мой дом.
Я уже хотел вежливо отказаться, но мой спутник не дал мне заговорить и торопливо продолжал:
— К несчастью, я в Гаване не живу, у меня даже нет временного жилища; мое скромное родовое поместье находится от города довольно далеко.
Именно к этому моменту и относится фраза, приведенная мною в начале повести:
— Mi casa es a disposicion de usted (мой дом к вашим услугам).
Эта фраза у испанцев составляет лишь условную форму вежливости, не более. Она ровно ничего не означает, и всякий испанец чрезвычайно бы удивился, если бы нашелся какой-нибудь наивный человек, который понял бы ее буквально. Я это знал. Но в устах моего кубинца приглашение звучало совершенно искренне и серьезно, и сделано оно было с надеждой, что его примут.
— У нас теперь до Батабано железная дорога, — продолжал с самой милой приветливостью Мариано, — путь, в сущности, не очень длинен. Отчего бы вам не провести у меня все то время, которое вы думаете пробыть на острове? Одного боюсь: вам покажется у нас скучно, потому что я не могу предложить вам никаких удовольствий взамен столичных. Впрочем, если вы любите охоту, рыбную ловлю, то у вас будет много таких развлечений.