- Вот это правильно... это ты хорошо решил! - засуетился чёрт.
* * *
Пантелеймон понял, что, оказывается, давно затаил в душе недовольство на своего нынешнего звёздного патрона, и, оправдывая себя, думал:
- Как мягко стелет, змей. А сам не объяснил ведь толком с чем мне придётся столкнуться конкретно на службе у него. Рутина беспросветная! И, едрёна вошь, ностальгия заела, то есть, тоска по родине далёкой. Никогда не думал, что так обожаю разлюбезное отечество. Во бы удивились друганы, скажи им такое. Да нет, совсем не поверили бы.
- Что ты там всё бормочешь? Цепляйся уже скорее за хвост и поехали до дома, до хаты, - нетерпеливо поторапливал рогатый.
- Да щас... пуговица на ширинке оторвалась, штаны падают. Как я в таком виде предстану перед землянами? Закатилась куда-то, проклятая... вот, под столом поищу, - пополз Сосискин на карачках.
Только сунул голову за тумбу, как услышал:
- Т-с-с!.. дорогой, и слушай меня внимательно: сейчас вылезешь из-под стола и гони нечистого подальше. Говори: свят... свят... и крестным знамением осеняй его при этом. Он забоится и уберётся прочь.
- Ты кто? - тоже шёпотом вопрошал окончательно запутавшийся в друзьях Сосискин.
- Я ангел твой. Заступник! Только я тебя спасу. Давай, не разговаривай, а слушайся меня.
- Но... он тоже мне обещал...
- Слушай таких больше. Бес завезёт тебя и кинет. Он всех кидает и ты не станешь исключением. Одурачит и кинет! Ему любым путём только бы бессмертными душами завладеть, а потом оболваненных внедряет в чужую плоть и через это поганит господу в делах его праведных.
- Но я ведь комсомолец... бывший. Атеизму подвержен. В церковь никогда не ходил. Над бабкой своей безобразно глумился, когда она в молитвах возносилась к богу, - трудно сознался грешный сын.
- Это ничего. И не такие были в моей практике, не чета тебе. Убийцы, насильники, клятвопреступники, чревоугодники и проч.
- Ну, да. Я никого не убивал. - обрадованно подхватил Пантелеймон - Порывался, не скрою, было... эта тёща достала своими попрёками. Но я сдержался, не привёл в исполнение...
- Не беспокойся, зачтётся тебе всё. Я твой адвокат на Страшном Суде и замолвлю в твою защиту... Понятно, что не во всём твоя персональная вина. Многие неприглядные поступки ты совершал волею сложившихся обстоятельств, вовсе не зависящих от тебя.
- Это верно, - радостно согласился Пентюх. - Я и чревоугодием не злоупотреблял... доходы не позволяли... могу и справку о среднем заработке представить.
- Знаю, знаю. Всё знаю! - перебил ангел - Досье твоё у меня и всё скрупулёзно подшито и пронумеровано. Так что, не волнуйся, всё будет о`кей!
- А что мне делать дальше? - воспрянувший бедолага закинул удочку на перспективу.
- Абсолютно ничего нового. Живи как жил. Вот только причащаться не забывай... и исповедоваться ходи к священнику. Да, и главное: как вернёшься, поставь свечку в церкви.
- Вот это мне подходит, - сердечно прослезился расчувствовавшийся грехоносец. - Я буду добропорядочным хрестьянином, только верни меня домой. Господу сла-а-ва!..
* * *
...Вставай, Пентюх. Да проснись же... - какая-то зелёная рука настойчиво тормошила низвергнутого на Землю космического странника. - Вот допился, аж господа вспомнил.
- А, это ты, ангел мой! - воркующим голоском запричитал Сосискин. - Как долго я пребывал без тебя.
- Очень долго, аж со вчерашнего вечера. Всю ночь спать мешал своим бормотаньем, - голосом жены отозвался божий заступник.
Тут мало-помалу возвращенец стал приходить в себя после столь утомительного приключения:
- Что это у тебя, дорогая, руки такие зелёные?
- И ты ещё спрашиваешь? Забыл, что вчера с дружком своим Петюней у него в сарае пили, а потом ты банку с водоэмульсионной краской на себя опрокинул? Я с утра замучалась отстирывать.
- М-да-а-а!.. - неопределённо протянул глава семейства.
- Рубашку жалко... почти новая... всего-то лет пять носил... ещё бы носил и носил лет десять... а теперь... - горько запричитала суженая, прикладывая уголок платочка к повлажневшему носу.
- Ничего. Наживём ещё. Материальные блага не главное в жизни. Духовная пища гораздо нужнее нам. Завтра в церковь пойдём.
- Ты что, Пентюх? Не ослышалась я? - как ужаленная отшатнулась от благоверного опешившая супружница. - Никак сдурел совсем от водки?.. Та купол церковный обрушится, если ты в храм божий ступишь.
- Цыц! Молчи, женщина, - решительно прервал упрёки прозревший раб божий. - Я свечку поставить должен... я обещал...