Мико хотела спросить, что это значит, но не успела даже рта раскрыть.
– Зеркало может показать то, что ты ищешь. Дать ответ на любой вопрос, – тараторила Бунко, роясь в ящике. – Только задавать вопросы нужно с умом. И не жди чёткого ответа, волшебные вещицы ими брезгуют. Они больше любят загадки и иносказательность. Понятно?
Мико неуверенно кивнула.
– А как задавать вопрос? Вслух или…
– Достаточно просто подумать или представить картинку. Что встала? Подходи ближе. Или оттуда смотреть собралась?
Бунко извлекла из ящика в столе расписной сундучок, запустила руку с длинными белыми ногтями в ворот кимоно и вынула ключик на тонкой золотой цепочке. Замок на сундуке щёлкнул, усыпанная цветами крышка откинулась, продемонстрировав Мико содержимое.
На бархатной подложке лежало два зеркала – в золотой и серебряной оправах.
Небольшие – размером с две ладони, – круглые. Золотое – с тиснёными завитками облаков, с плоской тонкой ручкой, на конце которой был начертан кандзи «Тэн» – «небеса» – и болталась петелька с кисточкой. На серебряном были выдавлены горы и кандзи «Чи» – «земля».
Бунко извлекла из сундучка золотое зеркало, и оно заблестело, поймав огоньки свечей, но отдавать не торопилась.
– Сперва сделка, – скомандовала она.
Мико раскрыла ладонь. Бунко взяла со стола кисточку и начертила на ладони Мико тот же кандзи, что до этого кровью чертил Райдэн.
– Я позволю тебе взглянуть в моё зеркало, а взамен, когда я попрошу, ты дашь мне что-то, что будет полно твоего счастья или твоих слёз. И пусть чары решат, уплачен ли долг.
Дописав кандзи, она кивнула, и Мико быстро «проглотила» знак. Язык обожгло, а желудок недовольно заурчал, будто двум сделкам было тесно в одном животе.
– Надеюсь, это будет первенец, – хихикнула Бунко, протирая зеркало рукавом, и облизнулась. У Мико от ужаса зашевелились волосы на затылке.
– У меня вряд ли когда-нибудь будут дети, – охрипшим голосом сказала она.
– Это верно, велик шанс, что ты умрёшь гораздо раньше. – Бунко то ли пошутила, то ли нет, но рассмеялась и протянула зеркало Мико: – Помни: задавай вопросы с умом.
Мико в ответ постаралась выдавить подобие вежливой улыбки. Опасливо взявшись за холодную ручку, она заглянула в отражение и… увидела себя. Тут же отвела взгляд от шрама на щеке – смотреться в зеркало она не любила, без него почти получалось забыть о жутком увечье, поставившем крест на её девичьих мечтах.
Но сейчас Мико закрыла глаза, коротко выдохнула и заставила себя посмотреть. Она сосредоточилась на глазах – точно таких же, как у Хотару, доставшихся им от матери – чёрные омуты с золотыми крапинками. Отец всегда повторял, что они похожи на звёзды в ночном небе.
Мико сосредоточилась. Она не знала, всё ли делает верно, но лишний раз заговаривать с Бунко не решалась. Представила Хотару такой, какой видела её в последний раз: красивой, раскрасневшейся, бойкой. И чётко про себя произнесла: «Где Хотару? Где моя сестра?»
Гладкая зеркальная поверхность помутнела, скрыв отражение. Мико затаила дыхание. А потом чуть не выронила зеркало из рук.
В глубине зеркала появилась Хотару! И она смеялась! Ещё более красивая и ослепительная, чем прежде. В потрясающем красном кимоно, она прикрывала губы золотым веером и шла под руку с мужчиной. Это?.. Это тот самый её возлюбленный? Мико не могла разглядеть его лица – всё, что она видела ясно и чётко – счастливая Хотару.
– Так, значит, у неё всё хорошо, – пробормотала Мико, и тут же её обжёг стыд от прозвучавшей в голосе печали. Она мысленно одёрнула себя: «А чего ты хотела? Чтобы у неё всё было плохо? Вот так ты заботишься о своей сестре?»
Мужчина в зеркале наклонился, и Хотару, закрыв глаза, потянулась к его губам. Мико вздрогнула и отвернулась.
– Насмотрелась? – хихикнула Бунко и выхватила зеркало. Хлопнула крышка сундучка, повернулся ключ и щёлкнул замок. – А теперь уходи, у меня ещё куча дел. И возвращайся тем же путём, что пришла, двери моего дома, знаешь ли, могут вести в неожиданные места.
Но Мико её едва слышала. Она повернулась и, даже не попрощавшись, побрела к выходу.
Вот, значит, как. Она так самоотверженно бросилась спасать сестру, а Хотару, похоже, даже не нужна была помощь. И сама Мико не нужна. Никто её не похищал, никто не желал ей зла, она просто ушла за своим счастьем и не собиралась возвращаться. И можно ли было её судить? Что её ждало дома? Нищая жизнь с Мико, рис на завтрак, обед и ужин да тяжёлый ручной труд. Женихи, обивавшие порог дома, испарились вскоре после смерти родителей, когда приданое быстро растаяло, пущенное на возмещение долгов и поддержание хоть какого-то подобия нормальной жизни. Хотару никогда не скрывала своего отвращения к той бедной, лишённой радостей судьбе, которая выпала на их долю. Дорогое кимоно, золотой веер, блестящие заколки в волосах, счастливая улыбка на лице – похоже, теперь Хотару ни в чём не нуждалась.