Мэгги взяла визитку Торна и медленно изорвала на множество крохотных кусочков. Потом позвала Сандру и, когда ты пришла, попросила:
– Найди книгу, куда мы заносим имя нежеланных посетителей, с которыми никогда не станем иметь дел.
– Ты ею ни разу не пользовалась. – Сандра удивленно посмотрела на подругу. – Там нет ни одного имени. И я, по правде говоря, даже не знаю, где она лежит.
– Так найди ее, Сандра. И запиши имя самого бесцеремонного клиента. Напиши крупными буквами, чтобы случайно не пропустить его в галерею дальше порога.
– Хорошо, – кивнула Сандра. – Мэг, кто успел тебе так насолить после ухода мистера Торна? Или… ты о нем сейчас говорила?
– Я передумала, дорогая, припишем его имя к табличке «вход воспрещен» и повесим снаружи на дверь. Чтобы больше ноги его тут не было.
Мэгги кипела от негодования, и Сандра, чтобы не испытывать терпение своей подруги и работодательницы, отказалась от мысли расспросить ее о подробностях беседы с Торном.
– Торн хотел купить мою галерею, – сказала Мэгги.
Она подошла к большому окну, выходящему на улицу. Никто из редких прохожих не задерживал взгляда на их вывеске. Они вообще не смотрели по сторонам.
Мэгги знала, что Торн не стал бы предлагать ей такую сделку, если бы не был уверен, что добьется своего. Как знала и то, что он прав и скоро скопившиеся долги вынудят ее продать галерею по самой низкой цене.
– Должен быть выход, Сандра, – говорила Мэгги, провожая взглядом прохожих, – я не могу просто взять и сдаться.
Сандра подошла сзади и положила руку ей на плечо.
– Мэг, ты очень сильная, но не всесильная. Наши долги слишком велики. Картины перестали покупать, налоги растут, и если в ближайшее время мы не продадим по меньшей мере пять полотен, мы погибли.
– В прошлом месяце я заняла деньги у всех своих знакомых, даже у нашей няни, и никому не вернула. Больше мне не дадут.
Мэгги умела мгновенно складывать и умножать в уме любые цифры. Из-за долгов она научилась отлично считать и великолепно торговалась с художниками и их агентами за проценты от продаж. Аргументы, с помощью которых Мэгги сбивала цену, были настолько убедительными и в то же время запутанными, что собеседники Мэгги скребли в затылке и, стараясь не показать, что ход ее мыслей для них слишком сложен, изображали понимание и соглашались на ее условия.
– Может, попросишь Эрика? – деликатно предложила Сандра, зная, как Мэгги относится к этой теме.
Эрик, муж Мэгги, постоянно выказывал недовольство ее занятостью в галерее и не раз в припадке обиды призывал земные и небесные силы, чтобы «чертова галерея поскорее загнулась». Эрик был вторым человеком после Торна, у которого Мэгги не стала бы просить помощи, чтобы расплатиться с долгами.
Вопрос не рассердил Мэгги. Она находилась в совершенном отчаянии и отнеслась к словам Сандры как к хорошему совету.
– Денег, которые он зарабатывает, едва хватает на оплату дома и няню для детей. Временами мне кажется, что Эрику наплевать на нас. Он живет только своей музыкой. Я даже не знаю, любит ли он меня, как раньше.
– А ты, Мэг, ты любишь его? – неожиданно спросила Сандра.
По тому, как Мэгги и Эрик держались на людях, было непонятно, связывает ли их что-то большее, чем долгие годы знакомства. Те, кто не знали об их супружестве, не сразу верили, что у этих двух абсолютно разных людей могут быть интимные отношения и, как результат их, двое прекрасных детей.
– Я боюсь задаваться этим вопросом, – призналась Мэгги. Сейчас, когда Сандра ее спросила, она вдруг почувствовала, как сильно ей хочется облегчить душу. – Для меня Эрик был скорее соседом, компаньоном, с которым мы делили квартирные расходы, приятелем, изредка неплохим любовником.
– Неплохим? – ехидно переспросила Сандра, словно желая заступиться за Эрика.
– Ты права, я чересчур жестока. Как ты думаешь, если бы я его любила, решилась бы тебе солгать? Только прошу тебя: не жалей меня. Я себя никогда не жалею. Дети очень любят Эрика. Когда становишься матерью, в душе постепенно атрофируется собственное «хочу». Взамен ему приходит «хочу» твоего ребенка.
Когда Мэгги закончила монолог и обратила внимание на Сандру, та стояла перед ней, скрестив на груди руки и уставившись на нее ошеломленным немигающим взглядом. Мэгги улыбнулась и лениво расправила плечи:
– Не слушай меня. Далеко не всем женам приходится имитировать оргазм. Есть и влюбленные.
Сандра не понимала Мэгги. Ее муж Эрик, высокий мускулистый мужчина с атлетическим торсом и длинными ногами, был для Сандры воплощением красоты и силы. Когда он выходил из машины или, наоборот, садился за руль, девушки жадными взглядами провожали его огромный мощный внедорожник.
Но Мэгги, как это присуще многим женам, считала его плохим мужем, невнимательным отцом и заурядным любовником.
Мэг, ты слепа! – хотелось крикнуть Сандре, но она молчала. Каждому суждено потерять то, что он не заслужил.
2
Сандра накликала, подумала Мэгги, услышав, как в прихожей скрипнула дверь и послышалось знакомое фырканье. Эрик, приходя в теплое помещение с улицы, почему-то начинал шмыгать носом и отряхиваться, как домашний кот, которого в качестве наказания выставили на улицу. С другой стороны, муж так мало времени проводил дома, что отторжение его организмом царящих здесь запахов не удивляло Мэгги. Она была рада, что Эрик пока еще не чихает при виде их общих детей.
– Семья, я дома! – воскликнул он громовым голосом, и Мэгги тотчас выскочила в прихожую.
– Милый, уже полночь. Говори чуточку тише, дети спят.
Но предупреждение запоздало. Разбуженные криком малыши высыпали из детской и запрыгнули на руки к отцу.
– Папа! – закричал Крис, шестилетний малыш с волосами цвета свежей соломы. – Мама, смотри, папочка приехал!
– Ты привез мне подарочек? – сонным голоском спросила Лиззи, потирая заспанные глазки.
– Ну конечно, детка. Папа привез тебе подарок, – растерянно ответил Эрик.
Его глаза начали метаться по комнате, пока не наткнулись на укоризненный взгляд Мэгги. Она все поняла и вовремя пришла на помощь.
– Лиззи, крошка, – она мягко забрала девочку из рук мужа, – подарок, который привез папа, можно будет открыть только утром. Давай поскорее ляжем спать, а завтра проснемся и откроем подарки.
Эрик был холодным и источал какой-то чужой запах, но в таком нежном возрасте мелочи тонут в потоке эмоций. Мэгги с трудом удалось во второй раз уложить детей по кроваткам и не поддаться мелкому шантажу маленькой плутовки Лиззи. В обмен на немедленный сон она потребовала бонус в целых три сказки. После непродолжительного торга Мэгги удалось сбить цену до одной сказки и одной колыбельной.
– Ты опять забыл купить им подарки! – сказала она, вернувшись в гостиную.
Мэгги не ждала мужа сегодня, но, заметив, в каком он чудесном настроении, вспомнила слова Сандры и твердо настроилась на серьезный разговор. В конце концов, он ее муж и просто обязан помочь ей если не деньгами, то дельным советом.
Эрик сидел, вытянув длинные ноги, и тихонько перебирал струны на своей гитаре. Он не спросил, как Мэгги провела этот месяц без него, чем занималась. Не спросил вообще ни о чем.
– Слушай, Мэгги, думаешь, мы сможем порвать публику в Лос-Анджелесе с этой песней? – спросил Эрик, заметив, что Мэгги стоит над ним со скрещенными на груди руками.
Он начал играть какую-то длинную, запутанную и скучную мелодию. Мэгги испытывала почти физические мучения от этих нестройных звуков, которые Эрик называл музыкой и с которыми мечтал победить в конкурсе на лучшую музыкальную группу США. Обольщаться насчет таланта Эрика и его приятелей? Нет, Мэгги не считала его гением даже в лучшие дни их совместной жизни. Он продолжал истязать гитару, а ей было жаль. Только вот чего: себя, мужа или потерянных лет?
Перед ней сидел оторванный от реальности человек, неспособный с достоинством признать поражение, на которое его обрекла судьба. Умный человек и в то же время неудачник. Человек, которому Мэгги все простила, потому что у нее было доброе сердце. Он вернулся, и она опять должна жить с ним и терпеть его близость, как новое неизбежное испытание.