- Ага. А я в Великом Устюге.
- Ладно, - махнул рукой Иван. - На Аляску, так на Аляску.
- Вот и славно! - обрадовался Дед Мороз. - А чтобы легче было супостата обороть, дам я тебе с собою Меч-Леденец.
Он достал откуда-то из-за спины длинный сучёк, на одном конце, которого красовалась сосулька, формою похожая на петуха.
- Как захочешь привести его в боевую готовность - лизни.
Иван насупился.
- Не стану я петуха облизывать.
- Понятно, - проворчал Дед. - Добрый молодец у нас с понятиями. Ну, тогда просто подыши на него.
Иван кивнул, и вставая, сунул сосульку за пояс. Леший с кикиморой вызвались его проводить.
* * *
Ерофей Фомич не хвастал, когда говорил, что с ним в лесу долгих дорог не бывает. Пройдя по мостку, углубились в чащу. Тропинка свернула пару раз. Глядь, а вот и Заветная Поляна. По-прежнему покрыта неторенным снегом. И луна прежняя, и звёзды, и... морозец.
Иван почуял озноб и передёрнулся. Тулупчик-то от холода спасал исправно, да от воспоминаний, совсем свежих, укрыть не мог.
Впрочем, молодой человек взял себя в руки, и не раздумывая пошёл за лешим на Поляну. Кикимора шагала последней. От опушки по снегу отошли недалеко - шагов на полста. Здесь леший остановился.
- Ну-кась, паря, заткни уши и глаза закрой, - велел он.
Иван послушно прикрыл уши ладонями и зажмурился, однако, из любопытства, не до конца. Потому увидал, как леший сунул в рот два пальца, и засвистев, завертелся вдруг волчком.
Свист становился всё тоньше, Ерофей Фомич крутился всё быстрее, а с ним вместе закружился непроглядной стеною снежный буран. И не разобрать уже было кто свистит - леший, или колдовская вьюга.
Внезапно всё стихло. Ерофей Фомич остановился и отряхнул одежду от опавшего снега.
- Раскрывай зенки-то, - крикнул он. - Знаю же, что подглядывал.
Иван огляделся. Ни поляна, ни угрюмый ельник вокруг неё вроде бы не изменились. Вот только, ещё минуту назад с неба светила ущербная луна. Теперь же, над лесом низко зависло холодное декабрьское солнце, позволяя разглядеть метаморфозы, произошедшие с тропинкой.
Вообще-то, тропинки больше не было. Вместо неё лесной массив рассекала прямая дорожка мощённая... нет, не жёлтым кирпичом, а разноцветной тротуарной плиткой.
Леший задумчиво теребя бороду, пробормотал:
- Над Канадой небо синее, меж берёз дожди косые. Хоть похоже на Россию, всё же это не Россия... Видал, - сплюнул он с досадою, - Дороги у них тут какие?! Смотреть противно!
Иван ничего противного в ровной дорожке не нашёл, однако промолчал. Леший, между тем, продолжил:
- Дальше нам ходу нет. Отсюда, паря, придётся тебе одному шагать. Куды, и долго ли не знаю. А, почему? - Леший развёл руками, - А, потому что не сумели мы разведать где Лукас этот Снегурку нашу прячет. Дед уж и белочек и зайчиков засылал, да всё без толку. Ни один не вернулся. Думаю, изловили всех наших лазутчиков коварные эльфы. Может в клетках держат, а может и сожрали уже, с них станется. Ты, кстати, ежели повстречаешь в дороге животину из наших мест, так уж не оставь в беде, вызволи из неволи. Но, зверушки - побочный квест. Главное - Снегурочка.
- Дорогою этой, - подала голос кикимора, - Выйдешь к хоромам Санта Клауса. Как далее быть гляди сам, по ситуации.
- Помни, однако, - вновь заговорил леший, - Что вся сила Кактуса в его каке. Сам каку нипочём не пей, Иванушка - козлом станешь! А ежели захочется выпить, то вот, - Ерофей Фомич выудил их-за пазухи и протянул Ивану закупоренную еловой шишкой бутыль с бурой жидкостью. - Я тебе самогону припас.
- Бери, Ванюша, не отказывайся, - поддакнула кикимора. - Первач градусов семьдесят. Я его сама на калгане настаивала. Бери, и пусть этот фиал светит тебе, когда весь прочий свет угаснет!
Взяв бутыль, Иван сунул её в глубокий карман тулупа.
- Ну, - Ерофей Фомич смахнул скупую слезу, - Пора. Присесть бы на дорожку, да некуда. Не в снегу же гузно морозить. Ступай, уж, и назад не оглядывайся, не то обратно не вернёшься.
- Кстати, как же мне потом обратную дорогу найти? - спросил Иван.
- Не боись! Как вызволишь Снегурочку, она вас обоих домой воротит.
- А, если не вызволю?
- Ну, а если не вызволишь... проси у супостата политического убежища.
Вот так-то. Что ж, сожжённые мосты поднимают боевой дух не хуже чем "Виагра"... артериальное давление. Верное средство. И Юлий Цезарь, и Дмитрий Донской проверяли - работает. Аргумент, с которым не поспоришь. Потому, Иван молча поклонился, сочтя пафосный этот жест уместным в сложившейся ситуации, и ступил на гладкий заморский тротуар.
О, Русская земля! Ты уже за холмом!..
Валенки, столь удобные при хождении по сугробам, на тротуарной плитке предательски скользили. Да, и прочий наряд казался теперь несуразным. Быть может оттого, что другим стал сам лес вокруг. Каким-то причёсанным, что ли. Иван пожалел о собственной одежде, что осталась в землянке. Здесь, она оказалась бы кстати.
Ёлочки, аккуратно высаженные по обочинам, были красивы искусственной красотой и напоминали те, что ставят под Новый год в офисах, банках и торговых центрах. Разве что, однообразных шаров на ветках не хватало, да ещё набившего оскомину мотивчика: "Динь-динь-дон, динь-динь-дон...".
Ивану стала вдруг понятной злая досада Ерофея Фомича. Где гармония восстающая из хаоса?! Где довольство малым и неудовольствие достигнутым?! Где вселенская печаль и безудержное веселье?! Эх, где вы, родные канавы и буреломы?! Нету! Лишь дорога, ровная да гладкая, как стекло, и тишина.
Вот, между прочим, тишина. Разве обычна она для нормального леса?
Внезапная догадка насторожила Ивана. Вокруг действительно было неестественно тихо, но в то же время, молодого человека не покидало ощущение чьего-то пристального к нему внимания.
Как следует поразмыслить над выявленной странностью он не успел - из-за деревьев раздалось многоголосое улюлюканье и в следующий миг что-то липкое с чавкающим звуком несильно ударило Ивана в лоб. Ещё секунда, и противная масса со шлепками залепила ему всё лицо, включая глаза. Ослепнув, Иван подскользнулся, но совсем не упал, сумел опуститься на задницу.
Прочистив глаза, он разглядел, что вязкое вещество оказалось... мокрой, вероятно жёванной, газетой. Иван поднял голову. За время, что он оставался незрячим, дорогу впереди успели перегородить две шеренги невысоких человечков одетых в зелёные кафтаны. Первая шеренга припала на одно колено, вторая стояла в полный свой невысокий рост. Каждый держал в руках рогатку с резинкой, натянутой до уха, и уши эти не оставляли сомнений в этнической принадлежности мелюзги. Эльфы!
- Залпом. Пли! - раздался воинственный писк их предводителя, чей кафтан был украшен галуном и золотыми эполетами.
Резинки щёлкнули и туча пережёванных комков, прежде чем поразить Ивана, на миг заслонила солнце. На этот раз, однако, молодой человек не растерялся. Успев прикрыть лицо ладонью он смог подняться на ноги. Благородная ярость берсерков и школьных педагогов вспенила его кровь. Иван рванул из-за пояса оружие Деда Мороза, и припомнив инструкцию, дунул на него.
Тотчас сосулька матово засветилась, завибрировала, загудела и обрела не просто очертания, но форму Грозного Петуха, а в небе над лесом вдруг возник полупрозрачный образ Деда Мороза.
- Да пребудет с тобой Сила, - услыхал Иван знакомый шепот.
Эльфы попятились.
- Стрелять по готовности! - запищал их главарь, но Иван оттолкнувшись, про скользил несколько метров, да изловчился ухватить того за острое ухо. Крутанул, повернув визжащего эльфа к себе спиной, и шлёпнул его Мечом-Леденцом по заднице. Хотел ударить плашмя, однако Петух сам собою клюнул эльфа в тощую ягодицу. Видать, больно.
Эльф умолк, и от неожиданности Иван отпустил его ухо. Коротышка, держась за попу, сделал пару шагов.