Осчастливленный мертвец благодарен пробужденью. Жизнь его теплится слабою дрожью в теле. Неверие после долгого сна, он слышит биение сердца. Страсть во вскипающей крови, искры в нем пляшут. Вскоре его поглощает огонь, он сгорает в этой скоротечной забаве страсти, любви, вожделенья. Рассыпается во вспышку искр, исчезает в ночи.
Этот голос или их голоса? Мягкие, вкрадчивые, где притаилась магия чар губительных, способных затянуть глубоко, глубоко, в сердце самой бездны. Им забава, смерть твоя. Отплясываешь в темноте на краю обрыва. Запутался в их паутине, липкой, сладкой и лживой. Видишь дев молодых в огне, веришь ветру в листве, и идешь вслед за шепотом.
Пропасть иль сгинуть в чаще темной, ума большого тут не надо в голове иметь. Пожертвовать собой в угоду духам леса, как-то глупостью разит. Разве в лес идет человек, чтобы собою волка накормить? Пожалуй, каждый скажет, что я глупец?
Но мы добавим колдовства, страхов в чащобе темной и огонек чуть брезжащий вдали. Старухи ведьмы молодыми девами вдруг обернутся, из рук их примешь ты любое зелье, хоть конскую мочу и ту всю выпьешь. Все пропал, какая там молитва, когда лишь ветры в голове, фавны, мертвецы, луна, русалки и прочий горячечный фольклор. Порою, лучше утром живым проснутся, пусть и ободранным как липка, но живым, а не мертвым, в глуши, на древнем алтаре.
Восходит солнце. Иллюзия чар колдовских отступает перед проворными лучами. Кругом болото и густой туман. Плохо оказаться обманутым, плохо ходить в дураках, глупо идти туда, где обманут, совсем плохо оказаться снова там. Проклятое болото, непреодолимый лабиринт, пока стоит туман.
Бежать, как все не герои в вечном поиске блаженного спасения за поворотом. Не глядя вдаль, но далеко. Оставить за кормою зыбучие, гиблые, земли полные туманов и людоедов в овечьих шкурах. Перемахнуть горы, оставить пустоту на дне глубокой бездны, упиться буйством стихий до тошноты и бреда. Может проснуться и окончательно раствориться во сне.
Сорваться с цепи и просто рвануть на волю, к заснеженным вершинам небесной страны, надышаться досыта ветром, хватит жабьего кваканья и болотной тины. Края заповедные, земли помнящие волшебство, нас ждут впереди. Средь исполинов деревьев, хранителей тайн мирозданья огонь разведем. Снопы искр будущее замысловато рисуют в кристальном воздухе, ночь нехотя занимает лощины, медленно подбираясь к подножию гор.
Тихо кругом, лишь изредка треснет ветка и пугливое создание шурша, скроется в норе. Вот и желанный привал, после долгого и опасного пути. Тени возникнут среди деревьев, после голоса, которые превратятся в люд кочевой, бродяжный. Пилигрим, человек ищущий химеру, городской прокаженный, идущий в Город Удовольствий, волшебник, отыгравший свой пир горой и многие другие, всех не упомнить имен.
Разговор понемногу завяжется о штуковинах дивных, разных, что по белу свету лежат россыпями драгоценными. Порою не ясны наши пути-дороги, кто от дыма к огню спешит, торопится, кто-то, вышедши из огня, в дыму успокоение находит. Истории у костра ото всех сторон света, уж точно ночь скучной не будет и сон не одолеет прежде времени.
Огонь ярче, да и разговоры интересней станут. Новые путники вместе с пылью дорожной принесут всё необходимое, вино войдёт в круг света, освежая сонную кровь. Ночь озарит небо миллиардами бусинок звёзд, пламя послужит добрым маяком для заплутавших путников, идущих тропами узкими в уснувшем лесу.
Девушка стройная войдёт в круг света, протянув озябшие руки к огню. Смолкнут голоса. Знаешь кто она? Треснет сухая ветка. Пожаловала на свет наш душа проклятая. Бродит в ночи ищет все. Не слушай друг эту старую ведьму, это добрая девушка. Пилигрим пригрозит кулаком старухе вороватой наружности. Тебе все каркать вороной растрепанной. Господь обязательно вознаградит ее за страдания - жестом пригласит незнакомку сесть у огня.
Волшебник, отпив вина, раскурит трубку. Видно путник впервые греется у костра осени - и его взгляд острый, пытливый, пройдётся по лицам сидящих людей. Кто ж расскажет историю эту старую, потревожит седую пыль? Ведьма конечно не в счет, потому как древняя и порядком злая. Он отпил вина. Да и не знаешь ты ничего. Молчи старая.
Да, все наши беды в нас самих, жизнь не совершенна, душа темна, а разум мал и скучен. Глупость дарует счастье, сытых не обременительных дней, ты всегда благодушен и лучезарен в свете дня. Волшебник отпил вина. Бывает и господь любопытен, в трудах бесконечность монотонна, нужен отдых и отвлеченье от дел.
Для этого есть люди и земля. Вот он принял облик глазу привычный, походил, побродил по земле матушке, любопытствуя, как поживают дети Адамовы, казалось, всё повидал, изучив основательно. Живут, и колесо телегу катит. Жизнь полна в разнообразии, хватает лишних чудес. Но творец не был бы творцом, если после себя ничего не оставит. Волшебник усмехнулся. Зная о конечности мира, ты всё-таки оставляешь приоткрытой в бессмертие дверь.
Поработал со знанием дела, и вышло же! Получилось-то самое, творение дивное, от бога. В мир пришла красота и верь не верь, все свежее, ярче стало, как после дождя. Исчезла духота и тяжесть в воздухе, взыграли краски, омолодился мир, и люди преобразились, словно сбросили старую кожу, поднялись на ноги, расправили плечи. Иначе посмотрели друг на друга, как вольные, равные, а не злобные полудикие твари в нескончаемой драке за белую кость.
Прокаженный принял трубку, затянулся, после выдохнул облако сизого дыма. Есть в мире и другая сила, которую ничем не проймешь. Сила эта обладает многими практическими талантами необходимыми для эволюционных трудов. Власть, богатство, хитрость, жестокость список велик и в нем всегда есть нужда. Прослышал о красоте однажды могучий правитель, понятное дело, решил завладеть.