Чтобы окончательно, дорогой читатель, поставить точку в этой истории, стоит, конечно, сказать несколько слов и о дальнейшей жизни Якова Ефимовича, которая, увы, уже не имела прежнего блеска, да и не была продолжительной.
Пришли другие времена, времена молодых прагматичных циников, в руках которых и оказался по «совковски» наивный и хвастливый Жиц, а вместе с ним и контрольный пакет акций его акционерного общества.
Правда, какое-то время, пытаясь выявить и освоить связи Якова Ефимовича, эти лихие и плотоядные «хозяева жизни» оставляли его в совете директоров АО в качестве почётного эксперта и «отца местной демократии». Они периодически обещали Жицу «золотые горы», как он когда-то кормил обещаниями Апранина, но когда необходимость в его присутствии отпала, сразу вспомнился его преклонный возраст и выкинули Якова Ефимовича, как «старого облезлого кота» на помойку, посоветовав окапываться на пенсии.
Чиновники и администрация также быстро потеряли к ничего не решающему Жицу интерес и, похоже, забыли его телефон.
Последнее внимание к персоне Якова Ефимовича, большее время теперь проводившего в постели с больным сердцем, было проявлено земляками спустя некоторое время в день его очередного юбилея.
Как известно, приглашая организовать и провести банкет, людей долго уговаривать не приходится. Из некогда большого количества «друзей» кто-то вспомнил полузабытую дату, справившись на всякий случай, жив ли дорогой юбиляр, кому-то позвонил, тот другому, другой третьему и компания нагрянула в гости с поздравлениями и подарками. Разволновавшуюся супругу быстро успокоили, завалив стол горой всяких «вкусностей», грудой бутылок, и вскоре звон серебра и хрусталя гремел на весь подъезд.
Виновника торжества, конечно же, поздравили, всего ему пожелали, но, как он ни рвался за стол, всё же уложили болеть в спальне, выставив на журнальном столике перед его носом груду бесполезных подарков, которые завалили цветами, как могилу.
Дверь закрыли, и банкет продолжился, с каждым тостом за Якова Ефимовича повышая градус весёлого разговора о своих делах!
Смертельно обидевшийся Жиц, повернулся спиной к двери и отрешённо уставился в голую стенку, закусив губу жёлтыми редкими зубами. Он ожидал всего чего угодно, но только не этого. Придти и поглумиться в такой день! Его оставили не только за бортом жизни и дел, но даже за бортом обычного человеческого разговора, ни к чему не обязывающей беседы под простую стопку коньяка!
От душевной и сердечной боли он с силой сжал веки, как бы стремясь спрятаться от этой страшной реальности, но вдруг просто и беззвучно заплакал, выдавив из глаз горькие детские слезы обиды семидесятилетнего старика, которые, скользнув по морщинистой щеке, падали на подушку и исчезали в ней, оставляя тёмные пятнышки.
Трудно сказать, друзья мои, о чём думал в эти минуты Яков Ефимович. Вспоминал ли он тех, кто встречался ему в его долгой и не простой судьбе, кого он «кидал», обманывал, подставлял и вот теперь под занавес собственной жизни оказался на их месте?! Мы этого, конечно, никогда не узнаем.
Известно только, что в тот день гости хорошо погуляли, и, оставив хозяйке на столах следы цунами, ушли, разумеется, из милосердия не попрощавшись с именинником, сочтя его спящим и не желая больного беспокоить.
Однако Жиц не спал. Он тихо и безропотно лёжал на мокрой подушке и всё слышал. С этого дня он больше не вставал, а ещё через десять дней Яков Ефимович умер, дав «сердобольным землякам» повод для ещё одного банкета.
Новая встреча
В самолете Апранина ждал сюрприз, но уже хороший. Через два ряда кресел он увидел того самого рыжего профессора историка, с которым познакомился в поезде, возвращаясь из предновогоднего Вильнюса домой и с которым проговорил всю ночь. Разговор произвел тогда на Юрия очень сильное впечатление.
Через полчаса после взлёта, проходя к своему месту, возвращаясь из туалета, он поздоровался и с приятной для себя неожиданностью увидел, что его давний ночной собеседник, несмотря на то, что прошло более полутора лет, тоже узнал его. Он ответил на приветствие так легко, весело и непринуждённо, как будто бы они были знакомы сто лет, а расстались только вчера! Найдя такого благодарного слушателя, как Апранин, на целых три часа полета, Марк Александрович искренне этому обрадовался, и, не теряя времени, тут же пересел к Юрию на свободное место ближе к иллюминатору, благо, что аэробус, несмотря на полное отсутствие билетов на рейс, был почему-то полупустой. Апранин не стал тратить последние нервы и время объяснять самому себе это очередное чудо своей чудесной страны, он просто повернулся к подсевшему собеседнику.