На столе, меж трех пустых бутылок лежала моя девственно белая кредитная карточка, а в почтовой нише я обнаружил путевку от межпланетной туристической фирмы «Диаспора».
Путевка обещала увлекательный вояж по самым экзотическим мирам Вселенной: стратосферные поселения на Венере, подводные парки Европы, ледовые пещеры Ганимеда, террасы Мимаса и города-колодцы Оберона. Ну и, конечно же, непостижимый Русский Марс, с возможным посещением музея Последней Звездной.
Отказ от вояжа означал возвращение лишь трети его стоимости: уже не принадлежавший мне опустевший дом в Норильске я все равно не мог бы выкупить обратно. А съехать надлежало не позднее, чем через месяц после продажи. Зато отправляться в вояж можно было в любую из пятниц текущего года.
Что ж, зубы у людей болят не только на Земле!..
Дальняя Русь была последней в списке, но первой в маршруте. И уже на пути к Марсу мне пришлось возобновить практику: «Диаспора» оплачивала лишь необходимые расходы, не включая в число таковых секс. Пользуя гнилозубых туристов первого класса и офицерский состав экипажа, я получил возможность завести подружку.
У нее было редкое имя Аглая и не менее редкое отчество Феоктистовна, она оказалась коренной марсианкой и возвращалась домой из Сорбонны, где изучала историю православия. Ее папенька был священником в Дальнем Новгороде, имел приход в Купеческой Слободе и отличался истинно русской широтой взглядов: плотские грехи о. Елизар (в миру Феоктист) отпускал легко, а самые строгие епитимьи налагал на скаредов и любомудрствующих… Скаредом я, слава Богу, не был и работал как проклятый, чтобы доказать это Аглае. А любомудрием мы грешили вместе: наши легкомысленные дискуссии на обзорной палубе (о природе сил Вселенского Предела с точки зрения теософии) о. Елизар счел бы куда как более серьезным прегрешением, чем наши бурные ночи в ее каюте. По крайней мере, так утверждала Аглая.
По прибытии в Анисово мы с нею расстались так же легко, как и сошлись, и встретились опять через месяц. Она уже преподавала Священную Историю в церковно-приходской школе, а я ходил в таможню, как на службу, и качал права, которых у меня с каждым днем становилось все меньше. Работать мне при такой жизни было некогда, и я поневоле стал грешить скаредством…
А ведь мог бы оказаться богачом — сумей я только вырваться из Дальнего Новгорода! «Диаспора» честно вернула моей кредитной карточке первоначальный цвет — но здесь это был не более, чем красивый синий квадратик. Наличность (что-то около двухсот двадцатицелковых бумажек: гид-распорядитель группы сунул мне их через барьер за час до отлета…) безудержно таяла, а долю в Казне Дальнего Новгорода, перечисленную мне представительством «Диаспоры» из Марсо-Фриско, я почти всю употребил на покупку бессрочного билета.
Штампик! Одного-единственного штампика (о прививке против укуса карбидного клопа) не хватило в моей путевке! Никаких прививок никому из туристов не делали, потому что Карбидную Пустошь мы не посещали. Нечего там было осматривать, на Карбидной Пустоши, а поющие устрицы можно было купить на рынке. Гид-распорядитель просто собрал наши путевки и в тот же вечер вернул — со всеми необходимыми отметками. И штампики о прививке были у всех. Кроме меня. Пролистнули. Или не оттиснулся. Или просто стукнули мимо.
Так я решил (и то же самое сказал гид), когда всего за три часа до отлета обнаружился этот пустяк.
— А на кой черт он нужен? — спросил я таможенника. — Ведь я уже улетаю, и клоп меня не кусал.
Таможенник смотрел мимо меня, а гид (лицо у него вдруг сделалось озабоченным) крепко взял меня за локоть и отвел в сторонку от турникета.
— Послушайте, Эндрю, — сказал он мне вполголоса, — с ними лучше не ссориться. Поверьте моему опыту: будет только хуже. До отлета еще три часа, вы вполне успеете… — Говоря это, он что-то быстро начеркал с блокноте, вырвал страничку и протянул мне. — Найдите коридорного Митяя на восьмом этаже «Вояжера», отдайте ему эту записку и сорок целковых. Он все устроит… Турбокар водите?
Я ошеломленно кивнул.
— Возьмите наш. Бело-зеленый «фиат», вы знаете, на третьей стоянке, вот ключ… Бегом, Эндрю, бегом! У вас три часа — и ни минутой больше!
Я уложился в два.
Счастливый и запыхавшийся, я протянул таможеннику свою путевку. Едва глянув, он сунул ее обратно и буркнул: «Следующий». Турникет остался закрытым.
Я ничего не понял, а гид-распорядитель (он уже стоял по ту сторону барьера) успел заглянуть в мою путевку, понял все и схватился за голову.