Адлер внезапно остановился и уставился на свои ботинки, напряженно размышляя. Наконец, он поднял на Уну глаза и спросил:
— Как ты думаешь, может, мир не делится на чёрное и белое? Я имею в виду… ты только что сама сказала, что эта отвратительная женщина открыла тебе глаза на то, что ты считаешь правильным.
— В этом-то и проблема, — прошептала Уна. — Она воровка, убийца, и всё же… — Уна не могла заставить себя закончить предложение. Она чувствовала себя неправильно, оправдывая такого человека.
— И всё же, она научила тебя важным вещам, — закончил за неё Адлер и пожал плечами. — Как я уже сказал, жизнь — странная штука.
Уна вздохнула, и они вдвоем направились к дальнему концу кладбища, где Уне нужно было кое-что сделать. Справа от них над кладбищем возвышалась, как высоченная надгробная плита, огромная двухсотметровая Черная башня. Внутри этих неприступных черных стен жила группа играющих в карты гоблинов. Уна вспомнила, как поднялась на вершину этой башни в лодке, привязанной к воздушному шару. Вот это было приключение!. Но сегодня Уна планировала посетить отнюдь не гоблинов, и она чувствовала, в её животе словно запорхали десятки живых бабочек.
— Признайся, ты ведь тоже её читала, — кивнул Адлер в сторону сложенной газеты.
— Нет, — покачала головой Уна. — Мне рассказал Самулиган.
— И почему нет? — удивился Адлер.
— А зачем? — пожала плечами Уна. — Я и так всё прекрасно помню. Я это пережила.
— Ясно, — протянул Адлер.
Уна слегка покраснела.
— Я собиралась прочитать, правда… Но не успела я перевернуть страницу, как Дьякон процитировал мне одного известного драматурга — Роберта Хрящика Щелкосвиста. Он говорил, что если уж принялся читать газету, то нужно читать и хорошие статьи, и плохие. Выбирать нельзя. Так что… я решила не читать вовсе.
Адлер приподнял одну бровь.
— И ты в это веришь? Что нельзя читать статьи выборочно?
Уна снова пожала плечами, но от Адлера не укрылся её любопытный взгляд, брошенный в сторону корзинки.
Адлер усмехнулся.
— Точно не хочешь узнать, что написано в статье?
— Мне, конечно, интересно, — признала Уна, — но…
Адлер схватил газету и игриво помахал ею перед девочкой.
— О тебе там столько лестного написано. Автор статьи, Мэри Тишински, пела тебе такие дифирамбы…
— Серьёзно? — поражённо выдохнула Уна.
— О да, — хмыкнул Адлер. — Она писала о том, что благодаря тебе магия снова входит в моду.
— Благодаря мне? — Уна выхватила газету из рук парня. — Дай посмотреть.
Адлер захохотал.
— А как же твоё «если уж принялся читать газету, то нужно читать и хорошие статьи, и плохие»?
Уна тряхнула головой.
— Чепуха! Дай сюда. Ага, вот она! «Ученица Волшебника поражает толпу настоящим магическим шоу»…
Уна нахмурилась.
— Тебе не нравится? — заметил Адлер её перемену настроения.
Уна сложила газету и вернула обратно в корзинку, не читая дальше.
— Нет, это всё очень мило, но… Я не устраивала «шоу». Я боролась за свою жизнь.
— Ты права, — задумчиво кивнул Адлер. — Так оно и было.
Он снова взял Уну за руку, и Уна сжала его ладонь и попыталась выбросить газетную статью из головы. У нее были дела, которые не терпели отлагательства.
Наконец они вдвоем поднялись на вершину холма, и под ними на квадратном участке земли раскинулось то, ради чего они проделали весь этот путь. Это был семейный участок Крейтов — место, где ее мать, сестра и отец нашли свое последнее пристанище. Уна не была здесь более трёх лет. Она сделала еще один глубокий вдох в попытке успокоиться.
— Дашь мне минутку? — попросила она.
— Конечно, — кивнул Адлер и отпустил её ладонь.
Уна пошла вперёд, но через пару метров остановилась и обернулась.
— Я буду рада, если ты останешься рядом.
Адлер приподнял шляпу, а затем его взгляд переместился на участок кладбища за её спиной. Уна повернулась, и вскоре ноги сами привели ее к трем надгробиям, самым дальним на участке. Она прочитала знакомые имена. Ее глаза оставались сухими, несмотря на переполнявшую её бурю эмоций. Инстинкты подсказывали ей, что делать.
Уна медленно прикоснулась пальцами к губам, а затем один за другим запечатлела поцелуй на трех надгробиях. Когда она это сделала, то почувствовала, как на нее снизошло странное озарение: осознание того, что кто-то наблюдает за ней. Она знала, что невдалеке стоит Адлер и не спускает с неё глаз, но это было другим. Это чувство принадлежало кому-то очень близкому.