Столько времени смотрясь в него, я даже и не поняла, что оно было невообразимо отполированным металлом. Хотя… при таком освещении это было и не удивительно. Неудача с зеркалом заставила меня обратить внимание на свечи, вот только, как бы я ни старалась до них добраться, в попытке устроить пожар, но те были слишком далеко.… И, все мои усилия, скинуть хотя бы одну из них, не увенчались никаким успехом.
Адлэй, лишь поднял все лежащие на полу вещи, непринуждённо возвращая обратно. Затем хотела повеситься, но когда ты не знаешь, как это нужно делать, то все попытки превращаются в нелепый абсурд. А вот голодать было действительно сложно! Особенно проводя по несколько часов подряд возле тарелки с ароматной едой. Живот, то и дело, предательски урчал, вымаливая у меня хотя бы один кусочек мяса… хотя бы одну ложечку супа… или глоточек ненавистного молока…. Но я продолжала держаться, надеясь, что вместе с истощением мне наконец-то удастся обрести свободу…
Очередной стук донёсся до меня словно из глубокого колодца. Старик, как всегда, неспешно подошёл к решётке, опуская поднос на пол. Уловив исходящий от него аппетитный аромат, я невольно сглотнула, стараясь сделать это как можно незаметнее.
– Сегодня в семь, мисс, – повесил чёрную повязку на прут. – Вам приказано поесть. И… – нехотя начал, впервые говоря о чём-то, помимо положенного. – Это, конечно, не моё дело, но я крайне советую не злить господина. Поверьте…
Стоило старику выйти, как голова пошла крутом, утопая в паническом дурмане. Я так надеялась, что успею, как следует ослабнуть до его прихода, что моему владельцу не захочется быть со мной, но… не успела…
От воспоминаний о той ночи, меня забило ознобом. Пережить такое снова, или что-то похуже, совсем не хотелось. Часы показывали полпятого. Всего полтора часа свободы, прежде чем меня снова начнут истязать. Но как бы мне того ни хотелось, выбора не было… Нужно было поесть и подготовиться.
Накинув поверх сорочки ещё и халат, я почувствовала себя, куда более защищенной, чем прежде. Может, это и было, всего лишь иллюзией, глупым самообманом, и всё же в нём, мне становилось куда легче ожидать Его появления. Очень хотелось взять себя в руки, не показывая того, как безжалостно ему удалось сломать меня, но на этот раз я уже не могла стоять. На этот раз я обессиленно сидела, боязливо вжимаясь в кресло.
Услышав тяжёлый стук, я инстинктивно подтянула ноги в поисках защиты. Незнакомец неспешно прошёл к решетке, отворил дверь, но вместо того, чтобы подойти ко мне, рухнул в кресло напротив, заставляя всё моё тело нервно дернуться.
– Я…
– Помолчи! – резко скомандовал, заставляя слова болезненно застрять в пересохшем горле.
Обхватив себя под коленками, мне пришлось согнуться куда сильнее прежнего, только бы утихомирить вспыхнувший внутри ужас.… В то время, как тот, продолжал тихо сидеть всего в трёх метрах от меня. Я не знала, что он делал, не знала, почему не подходил, не знала, почему молчал… Я, даже и не знала, радоваться мне этому или бояться ещё сильней.
Слыша, как впервые за столько времени мужчина снова подал признаки жизни, я из последних сил прижалась к ногам. Отчётливо понимая, что это меня не спасёт, я всё равно упёрлась лбом в колени, боязливо напрягшись в ожидании предстоящей пытки.
Противный, металлический скрип донесся, словно из мрачного, безжизненного сна, далеко не сразу позволяя понять, что это звук тюремной решетки. Понимая, что мне посчастливилось, осталась в одиночестве, всё же немного подождала, прежде чем снять повязку.
Тёмная комната оказалась всё такой же, как и прежде. Он ничего не принёс и ничего не забрал, введя меня своими действиями в некий ступор. Облегчённо выдохнув, я радостно решила, что, по всей видимости, и впрямь смогла добиться своей голодовкой желаемого эффекта. Но, не угадала…
Неожиданный стук раздался спустя, практически, полчаса после моего нежданного спасения. Перепугано завязав глаза, мне пришлось обхватить себя за плечи, пытаясь как можно скорее унять непрерывную дрожь, заставляющую мои зубы выбивать чечётку.
Ожидая его приближения, захлёбываясь по-настоящему животным ужасом, я практически падала на колени, не в силах устоять на подкашивающихся ногах. Что он придумал на этот раз? За чем выходил? Ножами, верёвками, розгами или гвоздями?
От этих мыслей мне снова стало дурно и стоило ощутить на своей обледеневшей коже чужой жар, как к горлу тут же подкатила тошнота.