– Он был твой, да? Единороги не умирают, значит, это должен был быть твой собственный рог. Правда? Я знаю, что это правда!
Белый единорог поднимался по склону, а девочка шла за ним по пятам, пока буквально не приперла ею к здоровенному валуну вдвое выше самой Джой. Индию легко бы мог перепрыгнуть через этот валун, оставив Джой позади. Но вместо этого он повернулся к девочке. В темно-синих глазах Индиго горел откровенный вызов.
– А даже если и правда, что с того?
Джой изумленно уставилась на единорога.
– Но тебе нельзя этого делать! Без рога ты не пересечешь Границу, а если ты не сможешь возвратиться в Шей-рах, то умрешь! Синти мне все рассказал!
– А, ну конечно… – ехидно протянул Индиго. – Высокоученый лорд Синти, наш повелитель, наставник и советник чужаков из другого мира. Синти Благородный, Великомудрый, Таинственный. Синти Лжец.
– Что ты несешь?! – Джой хотела, чтобы ее слова прозвучали насмешливо и презрительно, но в тоне Индиго было что-то такое, отчего девочка внезапно охрипла и начала заикаться. – Синти не лжец!
– Синти и иже с ним, – все так же ровно произнес Индиго. – Фириз, Лайшэ, все эти великие Старейшие. Все они лжецы.
– Отлично! – заявила Джой. – Отлично! – Она решила во что бы то ни стало держать себя в руках. – Давай тогда поговорим о лжи. Например, о том, как ты рассказывал мистеру Папасу, что много путешествуешь и потому тебе нужно золото. Ты – единорог, ты живешь в Шей-рахе – так зачем тебе нужно золото и куда ты собрался идти? Господи боже мой, ведь, ты и так уже здесь!
Индиго уставился на Джой долгим пристальным взглядом. У девочки появилось нелепое ощущение, будто от Индиго пахнет пеной для ванн, которая продается во флаконах в форме рыбки, – в детстве Джой ее очень любила. Потом он развернулся – так стремительно, что Джой отпрянула в испуге, – и на этот раз перепрыгнул валун. Его копыта зацепились за верхушку камня, и послышался тихий звук, напоминающий потрескивание наэлектризованные волос. Джой даже не допыталась следовать за Индиго. Она медленно взобралась на свое каменное кресло и долго сидела там, глядя на реку, ожидая, не покажется ли речная джалла еще раз, и страшась и желая этого.
Маленькие зверушки, смахивающие на драконов – они назывались шенди, – неизменно очаровывали ее. Джой проводила довольно много времени, лежа в высокой траве и наблюдая за семейством шенди, обитавшим в неглубокой пещерке неподалеку от того места, где она видела двухгодовую джакхао. Шенди-родители либо не обращали на девочку внимания, либо набрасывались на нее с разгневанными воплями: такие мог бы издавать забытый на плите чайник со свистком. Но малыши шенди были так же любопытны, как и она сама, и однажды ранним утром Джой, едва дыша, приманила одного из них достаточно близко, чтобы рассмотреть, что узкие ороговелые губы драконеныша зелены, как трава, а зрачки у него бело-золотистые. Но тут за спиной у Джой послышался какой-то шорох, и испуганный шенди поспешно ретировался к маме под крылышко.
Джой повернулась, скорее разозленная, чем испуганная, и увидела Ко.
– Пора, – сказал сатир. Джой непонимающе уставилась на него. Ко объяснил: – Если ты еще задержишься в этом мире, твое собственное время двинется дальше. Лорд Синти приказал мне провести тебя к Границе.
– А, верно… Ох… – Джой зачем-то огляделась по сторонам. Внезапно она почувствовала себя такой же растерянной, как в первые секунды пребывания в Шей-рахе.
– Мне надо попрощаться с целой кучей народа. С ручейной джаллой, с Фириз, с Лайшэ, с Туриком, со всеми Старейшими…
Ко покачал головой.
– Уже нет времени. Вспомни, какой долгий путь нам предстоит.
Увидев, что глаза Джой налились слезами, сатир мягко добавил:
– Дочка, Старейшие будут сопровождать нас всю дорогу до Границы, точно так же, как они наблюдали за тобой и сопровождали тебя, когда ты впервые ее пересекла. Но они не понимают прощаний. Здесь никто и никогда не прощается, кроме разве что моего народа.
Ко взял девочку за руку и улыбнулся беззаботной, чуть кривоватой улыбкой тируджайи.
– Такое уж место этот Шей-рах, – сказал он. – Ну, пошли.
На этот раз дорога показалась Джой куда короче, но все же к тому времени, как они спустились в узкую тенистую долину и Джой впервые увидела Границу, уже догорал закат. В последних лучах солнца Граница выглядела как яркая и неуловимая рябь, повисшая в воздухе. Она, как зеркало фокусника, превращала лежавшие за ней земли в метельный круговорот злобных теней.
– Но она не там, где была раньше! – сказала Джой. – А вдруг я попаду в Нью-Йорк или еще куда-нибудь?
Ко успокаивающе похлопал девочку по плечу.
– Ничего такого не случится.
– Откуда вы знаете? Вы же никогда не пересекали ее! Вы даже не знаете, где я в нее вошла!
Внезапно Джой почувствовала, что ее вот-вот охватит паника.
Ко все с тем же несокрушимым спокойствием произнес:
– Граница есть Граница. Ты выйдешь из нее в том же самом месте, дочка, в каком вошла. Так говорит лорд Синти.
– Ну, – вздохнула Джой, – если так сказал Синти…
Она особо выделила имя черного единорога, но тут же заметила, что по лицу Ко скользнуло выражение боли – правда, сатир тут же справился с собой. Джой осеклась и бросилась обнимать Ко.
– Простите, пожалуйста, – пробормотала она. – Просто я… Не знаю, как сказать… Я неважно себя чувствую, и это ужасно противно…
Немытые волосы сатира пахли, как шерсть дикого животного, но все равно это был замечательный запах.
– Ну так возвращайся, – сказал Ко. – Граница всегда будет здесь. И Шей-рах тоже. Возвращайся к нам, как только сможешь.
– Но она движется! – всхлипнула Джой. – Синти говорил, что Шей-рах все время движется! Может, я никогда больше ее не найду!
Ко слегка отстранил девочку и подмигнул ей с заговорщицким видом.
– Я думаю, дочка, – заметь, я говорю «думаю», – что Шей-рах тебя подождет. Мы скоро встретимся.
Потом он указал на сонную полную луну, как раз поднявшуюся над деревьями:
– А вот она ждать не будет. Так что давай, иди.
Сатир еще раз обнял Джой, потом развернул ее и слегка подтолкнул в сторону туманной сияющей дымки, отделяющей мир единорогов, сатиров и драконов-малюток от ее собственного мира. Джой вытерла глаза и на мгновение оглянулась назад в надежде хоть на миг услышать прекрасную и дерзкую музыку, от которой перехватывает дыхание. Но музыка смолкла, когда они с Ко подошли к Границе. А потом Джой устало, но решительно шагнула вниз по склону – теперь привычные туристские ботинки казались ей кандалами, – прямо в звенящую мерцающую завесу…
…И чуть не врезалась в почтовый ящик, стоящий на углу улиц Аломар и Валенсии, в двух кварталах от дома Джой. У Джой голова пошла кругом. Она вцепилась в ящик и принялась ошалело осматриваться. Ночь была такой же темной, как и тогда, когда Джой бежала по этой улице вслед за музыкой, и все тот же месяц, а не полная луна Шей-раха, висел у восточного края неба. Джой несколько раз встряхнула головой, судорожно сглотнула, прислушалась к своим ощущениям – не тошнит ли? – и постаралась спрятаться в тени почтового ящика: а вдруг какой-нибудь случайный прохожий видел, как она появилась тут прямо из воздуха? В конце концов Джой перевела дыхание, выпрямилась и отправилась домой.
Джой на цыпочках прокралась по лестнице. Никто из домашних не проснулся. Девочка рухнула на кровать, даже не сняв футболки с надписью «Северная выставка», и всю ночь ей снились крохотные дракончики и миндалевидные глаза ручейной джаллы.
Глава 6
Единственным человеком, с которым Джой заговорила об этом, был Джон Папас. На следующий день Джой сидела в магазинчике и тщательно, как учил Папас, сортировала упаковки с новыми скрипичными струнами. В какой-то момент она подняла голову и увидела, что старый грек, ссутулившись, стрит у окна и смотрит на улицу.
– Глупец, – пробормотал он, обращаясь скорее к себе, чем к Джой. – Ты упустил случай, старый дурень.
У Джой чуть не вырвалось: «Он вернется!» – но девочка вовремя прикусила язык. Потом, повинуясь внезапному порыву, Джой положила коробку со струнами и подошла к синтезатору – Папас на всякий случай держал в запасе несколько штук.