— Зато я боюсь, — сказала Джой. — Я тут практически всего боюсь, кроме Ко и твоего народа. Одна эта двухголовая тварь чего стоит, не говоря уж о тех, с деревьев, которые меня чуть не сцапали, и как ее там, ялле, что ли, ну, той, в воде…
Турик расхохотался.
— Ручейная ялла? Как ты можешь бояться маленькой глупой ручейной яллы? — Он быстро огляделся по сторонам, толкнул ее плечом и сказал: — Пойдем, покажу.
Прочие молодые единороги принялись кто пастись, кто, по большей части в шутку, фехтовать рогами, Джой это уже видела. Некоторые улеглись погреться на солнце, не закрывая глаз — у большинства их, как у Турика, на глазах уже появились ранние признаки подступающей слепоты, — неподвижные, погружающиеся в покой, столь совершенный, что смолкала даже их музыка. Джой повернулась, чтобы последовать за Туриком и вдруг заметила, что один из единорогов следит за нею.
Он был белым, белым, как цветок ромашки, рог его пылал под солнцем, но замереть на месте Джой заставили его глаза. Ясные, незамутненные, они были глазами Индиго. Джой сделала шаг в его сторону, но единорог прыгнул и сразу же растворился среди других, да так, что она утратила даже уверенность, что вообще видела его.
Турик повел ее тенистой тропой вверх, в горы, навстречу звуку бегущей воды. Густая тень лежала на потоке, красные листья плыли по нему и одно голубое перо. Турик подошел к воде и испустил троекратный зов, низкий, вибрирующий. И ничего не произошло. Турик позвал еще раз.
Внезапно вода у его копыт забурлила, всплеснулась, и откуда ни возьмись появилась ручейная ялла, лежащая, опершись локтем о берег и хохочущая, выставляя напоказ тонкие, острые зубы. «Ну-ну, — сказал она, — Древнейший да еще и с Внемирницей, чудеса да и только». Она была миниатюрнее Джой, ростом примерно с десятилетку, и совершенно голой, и кожа ее переливалась в пятнах солнечного света зеленью и синевой. В ромбовидных глазах, сидевших на круглом детском личике, — они такого же цвета, как ее кожа, — мерцало вполне взрослое озорство. Джой ожидала увидеть русалочий хвост, но понять, имеется он у яллы или нет, пока не могла. Руки яллы посверкивали точно от мыльных пузырьков, и Джой поняла, что ее длинные пальцы оплетены нежной паутиной.
— Чудеса, — повторила ялла, — сроду Внемирницы не видала. Подойди поближе, деточка.
Джой взглянула на Турика, потом спустилась по гальке к воде и присела на корточки, чтобы глаза ее оказались на одном уровне с ромбическими глазами яллы. «Меня зовут Джой» — сказала она.
Ручейная ялла издала звук, похожий на тот, с каким пересыпались все вместе монеты Джона Папаса. «А это мое имя, — сообщила она и опять засмеялась, когда Джой попыталась его воспроизвести, а отсмеявшись сказала: — Давай поплаваем. Я научу тебя ловить пятнистых рыбок».
Джой торопливо потрясла головой и удивилась, увидев, как ручейная ялла потупила свои странные очи.
— Я тебе ничего плохого не сделаю, — пообещала она. — Нам, яллам, необходимо общество друг дружки, а я тут одна на весь поток. Иногда так одиноко становится.
— Прости, — сказала Джой. — И вправду, грустно. Но почему тебе не перебраться в другой ручей или речку, куда угодно?
— Мы живем и умираем там, где родились, — ответила ручейная ялла. — Я завожу, конечно, друзей, каких удается завести, — птиц, водяных змей, даже кое-кого из Древнего Люда, только они со мной не плавают, а я не могу гулять по их лесам.
Она встала, никакого хвоста у нее не было, ноги как ноги, вот только ступни крохотные, трехпалые, трогательно бесполезные.
— А для нас поплавать вместе, — сказала ручейная ялла, — значит стать близкими.
Она протянула руку и положила на плечо Джой паутинную ладошку, легкую, как поцелуй мыльного пузырька.
Джой еще раз глянула на Турика. Единорожик явно не собирался давать ей какие-либо советы. Ко говорил, что они безвредны. Речные, вот те и сожрать могут. И Джой начала раздеваться.
Вода была холодна, как и подумала Джой прежде чем нырнуть в нее с берега. Джой вынырнула, задыхаясь, и огляделась, ища ручейную яллу. Ни слуху, ни духу, но тут паутинная лапка уцепила Джой за лодыжку и потянула на дно. На миг она испугалась, забилась, уходя под воду — Господи, ну и сильна же она! — но рука тут же отпустила ее, а сама ялла с сияющими от удовольствия глазами оказалась бок о бок с Джой.