— Ну, мой, и что с того?
Джой замерла, уставясь на него.
— Но ты же не можешь! Не можешь пересечь Границу без рога, а если ты не вернешься в Шейру, то умрешь! Сам Синти сказал мне это!
— А, ну еще бы, — откликнулся Индиго. — Высокоученый Лорд Синти, наш повелитель, он же наставник и руководитель Внемирников. Благородный, всезнающий, таинственный Синти. Синти-лжец.
— Что ты такое говоришь? — Джой хотелось, чтобы в ее словах прозвучала презрительная насмешка, но что-то в повадке Индиго сделало их хриплыми, запинающимися. — Синти не лжец!
— И Синти, и все остальные, — ровно сказал Индиго. — Фириз, Лайша, все великие Древнейшие. Лжецы, все до единого.
— Ну еще бы, — сказала Джой, — еще бы.
Изо всех сил старалась она сдержаться.
— Ладно, давай поговорим о лжецах. Вроде тебя, уверявшего мистера Папаса, что тебе нужно золото, потому что ты много путешествуешь. Ты же единорог, живешь в Шейре — зачем тебе, чтобы еще и путешествовать, золото? Ты ведь уже здесь!
Долгий миг Индиго смотрел на нее, долгий настолько, что Джой успела проникнуться нелепой уверенностью, будто от него исходит душок имевшего форму рыбки ароматного мыла для ванной, она его очень любила в детстве. Потом Индиго вздыбился, так внезапно, что она отпрянула, и на этот раз все же вспрыгнул на валун, и копыта его едва коснулись вершины камня со звуком, негромким, как потрескивание расчесываемых волос. Джой даже и не пыталась последовать за ним. Медленно и трудно она вскарабкалась к своему каменному креслу и долго еще сидела, глядя на реку и гадая, покажется ли опять речная ялла — и наполовину боясь, что покажется.
Маленькие, похожие на драконов существа, шенди, неизменно очаровывали ее, она провела немалое время, валяясь в высокой траве и наблюдая за одним их семейством, населяющим неглубокую пещерку невдалеке от того места, где она увидела двухголовую джахао. Родители либо игнорировали ее, либо наскакивали, шипя, как разгневанный чайник, но малышей снедало не меньшее, чем ее любопытство, и одним утром Джой, едва дыша, подманила одного достаточно близко, чтобы увидеть, что его узкие, покрытые роговицей губы зелены, как трава, а зрачки отливают белым золотом, и как раз в этот миг шорох за спиной Джой заставил малыша припуститься наутек, к миниатюрной тени его матери.
Обернувшись, скорее досадливо, чем испуганно, она увидела Ко.
— Пора, — сказал сатир. Джой поморгала, не понимая, и Ко пояснил: — Если ты еще задержишься в этом мире, в твоем пройдет слишком долгое время. Лорд Синти приказал мне отвести тебя к Границе.
— А. Верно. Да, — Джой бессмысленно оглянулась вокруг, внезапно почувствовав себя такой же потерянной и неуверенной, как в первую свою ночь в Шейре. — Ладно. Только мне нужно со многими попрощаться. С ручейной яллой, с Фириз, Лайшей, Туриком, со всеми Древнейшими…
Ко покачал головой.
— Нет времени. Вспомни, как долго мы добирались сюда, — и увидев, что глаза ее расширились от еще не полившихся слез, мягко прибавил: — Дочурка, Древнейший проводят нас до самой Границы, точно так же как они присматривали за тобой и следили, когда ты в первый раз перешла ее. А что такое прощание, они не понимают. У нас тут никто не прощается, разве что мой народ, почти что.
Он взял ее руку в свою и улыбнулся беззаботной, кривоватой улыбкой тируджа.
— Так уж устроена Шейра, — сказал он. — Пойдем.
Путь показался ей куда более коротким, чем прежде, хотя ко времени, когда они спустились в узкую, тенистую долину и Джой впервые увидела Границу, уже садилось солнце. В гаснущем свете Граница выглядела яркой, неуловимой воздушной зыбью, подобьем обманного зеркала, обращающего все, что лежит за ним, в крадущиеся тени и отглаженные ветром снега. Джой сказала:
— Она не там, где была. А что если меня занесет в Нью-Йорк или еще куда?
Ко ободряюще похлопал ее по плечу.
— Ничего такого не будет.
— Ты-то откуда знаешь? Ты же ни разу ее не пересекал, откуда тебе знать, куда я выйду?
Джой ощутила вдруг ближайшее подобие самой что ни на есть паники.
Ко остался невозмутимым.
— Граница есть Граница. Где вошла, там и выйдешь, дочурка. Так сказал Лорд Синти.
— А-а, — откликнулась Джой. — Ну если сам Синти сказал…
Она намеренно подчеркнула имя черного единорога, но, увидев, как по косматому лицу Ко пронеслось выражение боли, быстро им сокрытое, неловко обняла старика.