– Да, – еще тише и мягче ответил он, и она поняла, что ему все про оленя известно. – Да, вы правы – мы в ответе за тех, кого мы приручаем.
Варваре захотелось сморщиться, но она автоматически сдержалась, памятуя, что при этой гримасе усики у нее встают дыбом. Беда вся в том, что мы в ответе еще и за тех, кого приручили не мы. Но говорить этого не стоит.
– Так что же вы наблюдали? – Жан-Филипп снова изменил тон – сейчас это был научный руководитель базы.
– Мираж нельзя назвать даже наблюдением. А сегодня и вообще ничего не было, – вероятно, аполины мешали.
Она промолчала о том, ради чего ныряла сегодня до одури и что возникло так слабенько, так отдаленно – скорее желаемое, чем действительное. Импульс боли, болезни, неблагополучия – те самые конвульсивные волны какой-то беды, которые исходят только от раненого или умирающего животного, испускаемые Золотыми воротами. Но не чудилось ли ей это и здесь, на побережье?..
– Скажите, пожалуйста, – медленно, словно подчеркивая этим всю важность вопроса, проговорил Жан-Филипп, – какова основная компонента того излучения, которое вы принимаете?
Варвара вскинула голову, так что капюшон упал на спину и с шелестом отключился. Ведь она ни словом не обмолвилась о своем чутье, но Жан-Филипп знал и даже не сомневался, что излучение – многокомпонентное, и с ним не нужно было лишних слов.
– Гравитация, – ответила она кратко и уверенно.
– Источник – живая система?
– Ворота – система живая. "Шпалы" – наполовину. Излучение из глубины моря, экранируемое островами, – чистая механика.
– Где именно расположен излучающий центр?
– На осевой линии между воротами. Расстояние от берега я и пытаюсь уточнить. Использую тень островов.
– Только что ж вы ныряете без гидрокостюма? – перешел он уже на испробованный отеческий тон.
Она безмерно удивилась, что он этого не понимает:
– Без костюма меня явно принимают за аполину – во всяком случае, пока я в их группе. А это – гарантия безопасности. Но вот за кого меня примут в гидрокостюме – не знаю.
– То есть вы полагаете, что гипотетический глубинный центр – назовем его хотя бы так – обладает анализатором?
– Дистанционным. Иначе и быть не может.
– И этот глубинный центр – не природное образование и не придаток живого существа, а некоторое квазимыслящее устройство, установленное здесь пришельцами неизвестной нам планеты и таким образом по возрасту столь же древнее, как Пресептория?
– Вряд ли стоит допускать, что сюда прилетали представители двух различных цивилизаций…
– Разумно. Тогда мы были бы уже третьими, а это почти невероятно – планета ведь далека от звездных скоплений. Но тогда как объяснить тот факт, что наделенное какими-то исполнительными приспособлениями мыслящее устройство – причем запрограммированное гуманоидами устройство, подчеркиваю! – допустило последовательную гибель трех взрослых людей и создание чрезвычайно опасной ситуации (и хорошо, что не хуже) для ребенка?
Варвара зябко поежилась, кутаясь в свой длинный халатик. Длинный и пушистый, как бурнус. Что такое "бурнус"? Откуда всплыло это слово? "Пробирая шерстинки бурнуса…" А, это оттого, что Жан-Филипп померещился ей врубелевским Демоном.
Но дело в том, что ассоциации – штука безошибочная. И стоит подумать, почему это вдруг – "шерстинки бурнуса…"
– По-видимому, – проговорила она, внутренне постанывая от необратимой утраты взаимопонимания и необходимости подбирать слова, – в нас не всегда видят разумных существ.
– Как это – не всегда? – всполошился Жан-Филипп. – Вы, голубушка, таксидермист, а не кибернетик, поэтому только вам позволительно допускать, что мыслящее устройство может действовать по настроению или капризу. Не всегда!..
Он спохватился и восстановил академический тон:
– Гуманное начало – вот первый закон, который в той или иной форме вкладывается в любую машину, не только мыслящую, но и обладающую свободой воли. Как робот, например. Логика и гуманизм – альфа и бета любой подобной программы. Тогда как же ворота Пресептории не пропускают ни одного живого существа, но спокойно впустили всех нас; молния, равнодушная к человеку под парусом, убивает Лероя; "шпалы" топят палатку с Серафиной, но вас, даже на большой глубине, никто не трогает; даже асфальтовые гориллы, которых вы объявили биороботами без всяких на то оснований, кроме неуязвимости их шкуры, они должны бы подчиняться этому управляющему центру как выносные автономно действующие придатки – и вот они опекают всех животных Степаниды, а нас обходят, словно мы – каменные глыбы.