– О!
– Дела у вас неважнецкие, мистер Флетчер. Улики против вас налицо. Сомневаюсь, что мы сможем к ним что-нибудь добавить.
– Надеюсь, что нет.
– Конечно, не слишком вежливо с моей стороны предлагать вам сознаться по телефону, но на мне висит другое убийство.
– Почему бы вам не перестать подкармливать прессу компрометирующей меня информацией? Она приговорит меня без суда.
– А, вы об этом. Пресса давит на меня так же, как и на вас.
– Не совсем, инспектор. Не совсем.
– Ну, хорошо. Я подумаю, что можно сделать. Даю вам передышку. Постарайтесь использовать ее с максимальной выгодой для себя. Наймите адвоката. Внутренний голос подсказывает мне никогда не следовать совету Гроувера. Может, вам следует обратиться к психоаналитику?
– К психоаналитику?
– Ваша твердая убежденность в собственной невиновности ставит меня в тупик, я искренне верю, вы думаете, что не убивали Рут Фрайер. Улики утверждают обратное.
– По-вашему, у меня провалы в памяти?
– Такое случалось, знаете ли. Человеческий мозг способен на удивительные выходки. Или я поступаю неверно, предугадывая направление действий вашего адвоката?
– Предложение дельное.
– Суть в том, мистер Флетчер, что к уликам надо относиться серьезно. Даже вам. Вы можете начать с того, что поверите в улики. Видите ли, мы просто обязаны верить уликам.
– Которых предостаточно.
– Сожалею, что требую от вас признания по телефону, но идет расследование другого убийства.
– Я понимаю.
– Полагаю, мы сможем все устроить так, чтобы заключение психоаналитика...
– Я считаю преждевременным обращаться к нему, Флинн.
– Но вы согласны, что такая версия имеет право на существование?
– Да. Разумеется.
– Молодец.
– Но такого не было.
– Я не сомневаюсь, что вы так думаете.
– Я в этом уверен.
– Конечно, конечно. Ничего другого я пока предложить не могу. Пора возвращаться к члену Городского совета.
– Инспектор?
– Да?
– Я отправляюсь в «Риц-Карлтон».
– И что?
– Всего лишь предупреждаю вас. Напомните вашим людям, чтобы на этот раз они пристально следили за боковым выходом.
– Они проследят, мистер Флетчер. Обязательно проследят.
ГЛАВА 15
«Восемнадцать, двадцать миль» до «Риц-Карлтона», находящегося в нескольких кварталах от его дома, Флетч прошел пешком.
Послонялся по вестибюлю, разглядывая книги в киоске, пока стрелки его часов не показали шесть тридцать пять.
Затем направился к бару.
Графиня Сильвия ди Грасси не могла пожаловаться на внимание официантов. Она уже допила бокал, но один из официантов протирал и так чистый столик, второй предлагал ей тарелочку с оливками, третий просто не мог оторвать от нее глаз.
Впрочем, у Сильвии было на что посмотреть. Взбитые осветленные волосы, правильные черты лица, великолепная кожа, самое глубокое в Бостоне декольте. По покрою платье предназначалось не для того, чтобы покрыть грудь, но чтобы поддержать ее. В итоге грудь как бы шла впереди Сильвии.
– А, Сильвия. Как долетели? – Флетч чмокнул ее в щечку. – Извините, что опоздал, – все трое официантов захотели отодвинуть ему стул. – Миссис Сэйер защемила ресницы дверцей холодильника.
– О чем вы? Какая миссис Сэйер? Какие ресницы?
Большие карие глаза Сильвии переполняла подозрительность.
– Как иначе я могу объяснить свое опоздание?
– Знаете, Флетч, мне сейчас не до ваших шуток. Нечего пользоваться тем, что я плохо понимаю английский. Мне нужна правда.
– Естественно. Что вы пьете?
– Кампари с содовой.
– Все еще бережете фигуру? Правильно, все так делают, – он посмотрел на всех трех официантов. – Кампари с содовой и «Барт Тауэл». Вы не хотите «Барт Тауэл», Сильвия? Отличный коктейль. Виски и вода. Так вы говорите, Сильвия, что намерены сказать мне правду. Почему вы в Бостоне?
– Я прилетела в Бостон, чтобы остановить вас. Вас и Анджелу. Я знаю, вы строите против меня козни. Хотите украсть у меня мои картины.
– Какая ерунда. Откуда у вас такие мысли?
– В комнате Анджелы я нашла ваши записи. Адрес, Бикон-стрит, дом 152. Телефон. Список картин.
– Ясно. И заключили из этого, что я отправился в Бостон за картинами?
– А зачем же еще?
– И последовали за мной?
– Я вылетела раньше вас. Из Рима в Нью-Йорк, затем в Бостон. Я хотела опередить вас. Хотела, чтобы вы увидели меня в аэропорту.
– Забавно. Что вам помешало?
– Не смогла вылететь вовремя из Нью-Йорка.
– То есть вы были в Бостоне во вторник?
– Да. Мой самолет приземлился в Бостоне в пять часов.
– О-го-го. А я – то думал, что в Бостоне у меня нет ни одной знакомой души. И чем вы потом занимались?
– Приехала в отель. Позвонила вам. К телефону никто не подошел.
– Я обедал вне дома.
– Позвонила на следующий день, попросила оставить вам записку. Вы мне так и не перезвонили.
– Ладно, значит, вы убили Рут Фрайер.
– О чем вы говорите? Я никого не убивала.
Сильвия подалась назад, грудь – следом за ней, освобождая место официанту, поставившему перед ней полный бокал.
– Какое еще убийство?
Флетч не притронулся к стоящему перед ним бокалу.
– Сильвия, картин у меня нет. Я никогда их не видел. Не знаю, где они сейчас. Я даже не уверен, все ли понял в той истории с картинами.
– Тогда почему вы в Бостоне со списком картин? Объясните мне.
– Я приехал в Бостон, потому что пишу книгу о творчестве американского художника Эдгара Артура Тарпа-младшего. Список мифических картин ди Грасси я привез на случай, что мне встретится упоминание о какой-либо из них. Бостон – большой культурный центр.
– Знаете, как говорят американцы? Дерьмо собачье, Флетч. Вы обручены с моей дочерью, Анджелой, намерены на ней жениться. А на следующий день после похорон ее отца садитесь в самолет со списком картин в кармане и летите в Соединенные Штаты, в Бостон. Какие еще мысли должны прийти мне в голову?
– С приемной дочерью. Анджела – ваша приемная дочь.
– Знаю. Я ее не рожала. Она собирается ограбить меня.
– Завещание Менти оглашено?
– Нет. Вонючие адвокаты вцепились в него мертвой хваткой. Много неясностей, говорят они. Полиция закрыла дело. Разрешила мне надеть траур. У адвокатов все наоборот. Траур, мол, носите, но завещание пусть полежит. Да еще вы с Анджелой грабите, грабите, грабите меня.
– Анджела говорила о картинах. Менти говорил о картинах. Вы говорите о картинах. Я же их в глаза не видел. Даже не уверен в их существовании.
– Они существуют! Я их видела! Теперь, после смерти Менти, это мои картины. Бедняжка Менти. После его кончины это все, что у меня есть. Он оставил их мне.
– Вы этого не знаете. Завещание не оглашено. Это картины семейства ди Грасси. Он мог оставить их дочери. Она же – ди Грасси. Он мог оставить их вам обеим. Вам известно, как трактует подобные ситуации итальянское законодательство? Возможно, в завещании нет упоминания о картинах. Он мог оставить их музею в Ливорно или в Риме.
– Чепуха! Менти никогда бы не пошел на такое! Менти любил меня. Он очень сожалел, что картин у нас больше нет. Он знал, как я любила эти картины.
– Разумеется, любили. Но почему вы решили, что картины в Бостоне?
– Потому что вы здесь. Улететь через день после похорон! Вы и Анджела заодно. Анджела хочет захапать эти картины. Мечтает ограбить меня!
– Ладно, Сильвия. Я сдаюсь. Расскажите мне о картинах.
– Это коллекция ди Грасси. Девятнадцать картин. Некоторые Менти получил от родителей, другие купил сам. До второй мировой войны.
– А я подозревал, во время и после второй мировой войны.
– До, во время и после.
– Во время войны он был офицером итальянской армии?